Вильгельм Шульц - «Подводный волк» Гитлера. Вода тверже стали

Два мощных разрыва прогремели за кормой.

— Я бы считал нас потопленными…

— Продуть гальюн соляром! — отдал приказ Ройтер. Эту партию, похоже, подводники выиграли. Через сутки британцы на берегу рапортовали об уничтожении лодки, с высокой вероятностью именно той лодки, которая наделала шума в Лох-Иве. Немцам нечего было ответить — Ройтер исчез из радиоэфира.

С поврежденными зенитными орудиями, левым рулем глубины и радиоантенной лодка выползла из адских клещей. Медленное движение на вест-зюйд-вест наконец дало свои плоды. Вырвались… Маэстро, музыку!

Это ни с чем не сравнимое чувство, которое тебя переполняет, когда после тяжелого похода видишь, как на горизонте появляются мигающие огни маяков Вильгельмсхафена. Сначала ты вглядываешься в туманную дымку, а туманы и здесь отнюдь не редкость, до боли в глазах, и готов еще и еще раз переспрашивать старпома о координатах. Но вот они засверкали, сначала невнятно, лишь бело-желтые блики, потом ярче, ярче, у них появляются лучи. Палубные ящики открывают и приготавливают к прибытию в порт. Швартовочные канаты вынимают из ящиков и складируют на палубе. В Киле тоже, да, но там все как-то по-другому, там долго идешь по каналу, вокруг знакомые одинаковые пейзажи, и понимаешь значительно раньше, что ты дома. Собственно, маяки Киля — это формальность. Естественно, маяки, раз порт. Но чувство, которое испытываешь, огибая Альте Меллум — небольшой гористый островок с песчаными отмелями, — не испытаешь более нигде. Это чувство облегчения, торжества победы над смертью, предвкушение бурных дней и ночей на берегу. После него уже не редкость встретить патрульный шнельбот или своих же братьев-подводников, выходящих на боевое дежурство. Справа в бинокль можно рассмотреть круглые чаны нефтебазы. Сейчас она без огней. Ее берегут. Зенитчики глаз не смыкают. Но это еще не то… Маяки Вильгельмсхафена еще не появились из-за мыса. И вот — наверное, это и есть счастье… Они посылают в пространство свой равномерный импульс — створ открыт для прохождения субмарины. Мы дома и не с пустыми руками! И мы живы!

— Постарайтесь оформить все как-нибудь здесь. Сделать небольшую выставку, что ли… — Рёстлер раздавал последние указания сотрудникам архива. — Фрау Лутц! Это очень важно.

Партийный представитель многозначительно поднял палец. Все притихли. Все-таки что-то в нем было зловеще завораживающее. Он умел произвести впечатление, когда этого хотел. Но, так или иначе, с этого дня в гарнизоне Бреста, куда перебазировались летом 40-го года волки Дёница, появилась настоящая библиотека.

Вероника Лутц была вольнонаемной сотрудницей архива флотилии. Этот архив по совместительству исполнял функции гарнизонной библиотеки, и в силу того, что занимал здание, в котором раньше располагалась библиотека, имел довольно внушительный объем хранения, правда, больше на французском языке. После нескольких месяцев скуки гарнизонной жизни, которую она вынуждена была разделять с мужем — гауптманом интендантской службы, для Вероники это была отдушина. Как-никак она имела Эссенский диплом по филологии, славянское отделение… И наверняка бы работала на кафедре, но предложение гауптмана изменило ее судьбу. Нехитрый выбор, предоставляемый женам офицеров, сделал ее незаметным библиотекарем и сотрудником архива. Архив ведь есть в любой воинской части, ну или почти в любой. Оказавшись в Бресте, вероника отдалась новой работе со всем рвением, на которое могла быть способна не аттестованная сотрудница. [37] Вольнонаемная сотрудница, не имеющая доступа к секретным данным. Она организовала учет, провела инвентаризацию, сумела наладить пополнение немецкой периодикой. То есть работу провела внушительную. Ангела и Эрика — ее коллеги — тоже вольнонаемные, втихомолку посмеивались над ее заботами. У них самих-то заботы были совершенно иного свойства. Брест — это же настоящий рай, если хочешь устроить свою личную жизнь. Только руку протянуть. Да и протягивать не надо — за тебя протянут и надкусят, и прожуют! Кругом мужики, самцы, красавцы, герои, орденоносцы. А они ведь не какие-нибудь француженки! Так что девушкам жилось довольно весело.