Гэрет Уильямс - Пролог - Грядущее у порога.

- Я не знаю. Здесь она одна из тех немногих людей, кто не подчиняется власти Бестера. Мы до сих пор не знаем, что же случилось с ней на Проксиме, и сама она не желает говорить об этом. С другой стороны, нам нужен телепат на борту, если у нас есть перспектива новой встречи с этими Тенями, и мне кажется, что лучше уж она, чем кто–нибудь из людей Бестера.

Шеридан улыбнулся.

- Верно.

Корвин снова посмотрел на Капитана и нервно проглотил комок в горле.

- Капитан... а как насчёт Деленн?

Прошло восемь дней с тех пор, как она погрузилась в кому, и её держали в медлабе, и за всё это время Шеридан даже не упоминал в разговоре её имя. Деленн не нравилась Корвину, - ведь, несмотря на изменение её облика, она по–прежнему оставалась минбаркой, - но с капитаном всё было иначе. Корвин наблюдал за развитием отношений между ними со смешанным чувством неприязни и недоверия, но он вынужден был признать, что Деленн действительно нужна была Шеридану, - именно она спасла капитана после того, как тот был на грани самоубийства после смерти Анны.

- Я не хочу говорить о ней, - сказал Шеридан.

- Но...

- Разговор окончен.

Корвин снова посмотрел на Шеридана. Лицо капитана было жёстким и суровым, но Корвин не поднялся бы так высоко, если бы не был способен разбираться в людях. Это был не последний разговор о Деленн. Ни в коей мере.

Лондо Моллари, бывший министр с Примы Центавра, был трезв. Это было что–то новенькое, но причиной было то, что в Приюте не нашлось другой выпивки помимо тошнотворного нарнского пойла, а он, говоря по правде, скорее предпочёл бы пить собственную кровь. Вот потому–то ему и пришлось обходиться водой.

С того момента, как он совершил достойный буйно помешанного поступок, - погнал "Валериус" - корабль своего племянника, в бой против Теней, Лондо обнаружил, что его неофициально приняли в местный, приютский, клуб конспираторов. Конечно, он был не новичком в Г'Каровском Круге Света, но до сих пор он работал лишь в качестве агента, информатора - он мог время от времени добыть случайный обрывок кое–какой информации, оказать помощь дружественному агенту, шепнуть пару слов в нужное ухо... А тут он вдруг с треском влип в самую гущу событий, и ему это очень не нравилось.

Конечно, все считали его мертвецом. Покушения на его жизнь, - регулярные и естественные происшествия при центаврианском дворе, - что–то уж очень участились в последнее время и стали досаждать ему. Так что он послушался совета своей горячо любимой супруги Тимов, прикинулся убитым и свалил с Примы Центавра. А теперь его занесло сюда. И ему это уже надоело.

Карн с головой погрузился в задачу интеграции "Валериуса" в местную военную структуру. Он проводил тренировки, избавлялся от тех членов команды, которым не доверял, налаживал отношения с капитанами Шериданом и Бен Зайном... в общем, выполнял свои обычные обязанностями военного человека, которых всю жизнь сторонился Лондо из–за их подозрительной похожести на тяжёлую работу. А Лондо тем временем было абсолютно нечего делать. Он был отрезан от источников информации о том, что происходит дома, поскольку у Г'Кара теперь не осталось постоянных агентов на Приме. Это нужно было исправить, и, как только Виру удастся наладить свои дела, тогда и у Лондо появится занятие, а пока ему оставалось лишь скучать, даже не имея возможности напиться в дупель пьяным.

Дверь открылась, и Лондо обернулся. Ах да, всё–таки у него есть дело.

- Здравствуйте, министр, - поприветствовал его странный человек по имени Морден. - Вы неплохо выглядите.

Он смотрел на руины перед собой, рассеянно пошевеливая мусор под ногами носком сапога. Он чувствовал смерть вокруг. Она была повсюду. Это был не запах, не вкус, не вид, а просто... чувство. Он вздохнул. Можно подумать, он превращается в Шаг–Тота.

В последнее время он многое слышал об этом Круге Света. Но ему претила сама мысль об использовании агентуры и шпионаже. Это было просто ниже его достоинства. С другой стороны... вот до чего довела его гордость. Он усвоил очень важный урок. Нельзя сражаться с Тьмой и остаться при этом Светлым.

Но, поскольку его душу и так поразило проклятие, какое это теперь имело значение?

Раньше он верил, что он сам чист, верил, что он справедлив, свят, готов к грядущим испытаниям... что он - тот, кто должен привести свою расу к завещанной ей славе.