- За каким же делом выехал ты в путь такой дальний? - спросил гостя старый священник.
- А еду я с грамотою от князя Юрия Васильича Глинского к воеводе новгородскому, - отвечал Адашев, и тяжелый вздох колыхнул его грудь молодецкую.
Приметил тот вздох старый священник и спросил он гостя голосом любовным, глядя в очи его прямые и смелые:
- Чего же ты вздыхаешь, чего кручинишься? Иль наскучила тебе дорога дальняя, иль на Москву домой тебе хочется?
Поглядел и Данила Адашев на священника; сразу почуял молодец, что нечего ему перед старцем добрым таиться, что можно ему всю душу открыть, не опасаясь.
- Нет, отче, не тянет меня опять в Москву! Все я тебе поведаю: больно уж ты мне по душе пришелся… Мало теперь на Москве хорошего: плачется народ православный, тяжко ему живется! С весельем пустился я в дорогу дальнюю из Москвы-матушки, что стенает теперь, как вдовица печальная. Далеко ты живешь от города стольного, отец святой, и не ведаешь ты ничего.
- Дивишь ты меня, молодец! - отвечал ему старец. - А я-то мыслил, что под царем молодым весела и счастлива Москва златоглавая. Дошла до нас весть о браке царском: из доброго боярского рода взял он супругу себе… Вышел он уже из лет малых, не нужно ему теперь советников да пестунов непрошеных; сам он своими очами царскими разглядеть сумеет, где добро, где худо…
Еще глубже вздохнул Данила Адашев.
- Эх, кабы так было, отче! Мне-то все дела московские ведомы: есть у меня брат старший, в хоромах государевых службу несет… Частенько приходит он домой невеселый и скорбный, и много я от него худого слышу про то, как обошли государя юного советники недобрые…
- Кто же те советники? - спросил старый священник, качая головой седою на речи гостя своего московского.
- А те советники - ближние люди государевы. Чай, слыхал ты, отче, про князей Глинских? Близко они к царю стоят, и слушает их во всем царь… А те князья Глинские корыстны и жестоки…
- Слыхал я о том, молодец, да уж чаял, что теперь их воля миновала.
- Нет, отче, в прежней силе они остались; всех же более слушает юный царь князя Юрия Васильича. Ни в чем князю Юрию отказа нет, вершит он, как хочет, по всей Руси великой. Все воеводы, наместники - ставленники князя Юрия… Иль не слыхал ты, отче, про наместника псковского, князя Турунтай-Пронского?
- Как не слыхать, Псков-то от нас недалече…
- Великий лихоимец и мучитель князь Турунтай-Пронский, истомил, измучил он псковитян вконец… Не стерпели они, послали царю челобитье… Да не тут-то было!
Князь-то Турунтай-Пронский князю Юрию Глинскому друг и свойственник… В селе Островке то было. Предстали перед царем псковитяне-челобитчики, на колени перед ним пали, плачут истошными голосами, о защите молят… А князь-то Юрий позади царя юного стоит, шепчет царю на псковитян всякую напраслину… И разгневался тут царь Иоанн Васильевич, грозно закричал он на псковитян: вы-де лжецы да мятежники, вы-де наместника своего обнести замыслили; поделом он вас карает… Ждали уже псковитяне смерти неминучей: никто из них не смел и голоса подать, все перед царем ниц попадали… Бог весть, что бы тут сталось, да как раз в это время из Москвы гонец примчался. Оповестил он государя, что беда приключилась: с собора большой колокол - благовестник церковный упал… В ту пору оставил царь Иоанн Васильевич псковитян, на коня вскочил и в Москву помчался…
Скорбно чело наморщив, слушал старый священник гостя московского, а как сказал тот про колокол соборный, перекрестился в испуге старец.
- Ужели колокол упал? Ведь то примета недобрая!
- Да и впрямь вышла она приметой недоброй! - ответил гость московский. - С той поры начал царь Иоанн Васильевич на остальных бояр гнев держать, невзлюбил он боярина Федорова Ивана Петровича, князя Юрия Темкина, боярина Нагого да и дядю царицыного Григория Юрьевича Захарьина… Не стал он тем добрым боярам веры давать, не стал их слушать, одному злому советчику внимает он теперь - князю Юрию Глинскому… А князь Юрий учит государя юного немилостивым быть, распаляет его на гнев и опалу… Вот хоть бы я теперь, отче, зачем к воеводе новгородскому послан? Везу я грамоту от князя Глинского, а что в той грамоте, хоть не читал, а знаю! Как позвал меня князь Юрий и грамоту отдавал, похвалялся он боярам-приятелям, что наказ шлет воеводе: не щадить новгородцев мятежных и никакой воли им не давать… А пошлют новгородцы челобитье царю - то же с ними будет, что и с челобитчиками псковскими… Таковы-то дела на Москве, отец святой!
Читать дальше