Вильгельм Шульц - Последняя торпеда Рейха. Подводные асы не сдаются!

— Тихо! — проскрипел Штумпф. — Я же просил вас не повышать голоса. Мне тяжело перекрикивать ветер и еще вас в придачу.

— Это у вас от… откуда? — Цейссер кивнул на шею Штумпфа. Теперь он понял, что странный голос и неестественная поза — следствие ранения. Какого-то очень серьезного, экзотического ранения. Осколок угодил в горло? Он воевал? Да все мы воевали, вопрос: на чьей стороне!

— Пропустил сабельный удар, от которого не выживают.

— И… кто… его нанес? — подбирая слова, растерянно спросил Цейссер.

Штумпф усмехнулся.

— Нацист, штурмбаннфюрер СС, кавалер рыцарского креста…

Цейссер невольно понимающе кивнул. Он сам, выходит, отсиживался у русских, а тут его соотечественники…

Штумпф неуклюже повернул голову и за отворотом пальто Цейссер увидел советский орден Красной Звезды. Даже так… награжден Советами. Кто же он, этот странный человек?

— Но не будем обо мне, — говорил кавалер Красной Звезды. — Давайте лучше поговорим о вас. На днях вас вызовут в ЦК.

Цейссер набрал воздуха в легкие, чтобы что-то сказать, но Штумпф сделал знак, и он замолчал. Странно, но скупые и скромные движения этого калеки заставляли Цейссера следовать его воле.

— Вас вызовут в ЦК, — повторил Штумпф. — Вам предложат очень престижную и по-настоящему важную работу. Не отказывайтесь, пожалуйста. Если сделаете все, как я говорю — вас ждут ордена, почет и обеспеченная старость. Вы можете стать одним из самых влиятельных людей в Европе. [12] В 1953 году Цайссер был действительно награжден орденом Карла Маркса, остальные пророчества Штумпфа не сбылись. В 54-м Цайссер был исключен из СЕПГ и снят со всех ответственных постов за «антипартийную деятельность».

— Вы шутите, — убежденно произнес Цейссер. Его предыдущий пост министра внутренних дел Саксонии, это, конечно, солидно, но все-таки для всей Европы маловато.

— Вовсе нет. Сейчас время такое — не до шуток. Пора брать реванш.

— Какой реванш? О чем вы говорите!

— Вы — немец? — хитро прищурился Штумпф.

— Я — коммунист!

— Ох! — выдохнул Штумпф, как будто имел дело с непроходимым дебилом. — Я же говорю вам — правильно делайте ставки. Абакумов — живой мертвец, Сталин — миф! Скоро в России к власти придут совсем другие люди, и нужно суметь быть им полезным.

— Я сейчас позову фольксполицая! — выдохнул Цейссер и попытался встать.

— Сидеть! — властно зашипел Штумпф, и Цейссер почувствовал, как ему в бок упирается ствол пистолета. Видимо, восьмой «Люгер». В чем в чем, а в оружии Цейссер разбирался.

— Не делайте глупостей, пожалуйста! Слушайте меня, просто слушайте! Мне не нужно на вас никакого компромата. Достаточно того, что мы — он сделал ударение на слове «мы» — знаем о ваших художествах в Рурской области, как вы отстреливали французов в компании с нациками. Молчите! — укоризненно прошипел Штумпф, пресекая очередную попытку Цейссера вставить какую-то фразу, и продолжил: — Как в Палестине вы запутались и вынуждены были обратиться к британскому офицеру за помощью, назовем это так… И этот офицер жив.

— Так вы британец! — с облегчением вздохнул Цейссер.

— Нет, я судетский немец. И моя жизнь, каждая капля моей пролитой крови — это кровь за новую Европу! Это вы, красные, пытаетесь усидеть на двух стульях — русском и американском! Или думаете, что Вильгельм Цейссер чист перед всеми своими хозяевами? Очень ошибаетесь. Французские трупы вам дорого обойдутся, и русские не вступятся за вас. [13] Вероятно, идет речь о терактах в отношении французских военнослужащих в Рейнской области в 20-е годы. Их совершали как нацисты, так и радикальные левые. Вообще в 20-е различия между «красными» и «коричневыми» были вовсе не такими уж и антагонистическими и на уровне тактики ими вполне преодолевались. Сейчас самое время об этом вспомнить. Вы что, не понимаете, какая борьба сейчас разворачивается в России? В зависимости от результатов этой борьбы, возможно, и результаты войны будут пересмотрены. В конце концов, Ялтинская система не может быть вечной.

Цейссер был далеко не новичок в оперативной работе. Половину жизни, если не больше, он провел на нелегальном положении, а этот человек без шеи знает о нем, получается, едва ли не больше его самого. Многие события, казавшиеся ему с вершины более чем полувекового жизненного пути малозначимыми, давно похороненными в хаосе времени, вдруг явственно встали перед мысленным взором и образовали стройную конструкцию. Это была клетка. Просторная, добротная, даже, может быть, красивая, но клетка. Штумпф как будто переключил рубильник и оставил волю Цейссера без тока. Аккумуляторы еще позволяли держать тусклую «аварийку», но работать эта машина уже не могла. Шипящий голос Штумпфа вывел его из оцепенения.