Анатолий Спесивцев: Есаул из будущего. Казачий Потоп

– В отличие от вашей авантюры с походом на Фонтараби.

– Сир, там войсками руководил совсем не я, вы же сами осудили герцога Лавалета за это поражение. А там, где армией командовал я, мы одержали блистательную победу. Ле-Катле взят, испанцы изгнаны из Пикардии.

– Ладно, ладно, мы оба знаем, что не тот герцог был главным виновником разгрома наших войск. Но не судить же мне близкого родственника [2] Вторжением в Басконию командовал молодой принц Конде, близкий родственник короля . Продолжите лучше о герцоге Бернгарде.

– Сир, он выдающийся полководец, но боюсь… меньше всего его волнуют интересы прекрасной Франции и, простите, Вашего Величества. Я начинаю опасаться, что он использует нас для завоевания для себя как минимум герцогства, которое мы уже объявили нашей провинцией, а как максимум…

Кардинал опять взял паузу и показал смущение.

– Говорите прямо, вы же знаете мое к вам благоволение и уважение. Я умею выслушивать и неприятные вещи.

– Сир… подозреваю, что он сам метит на престол императора. Причем императором он будет куда более сильным и опасным, чем нынешний Габсбург.

– И что вы предлагаете делать?

– Не знаю, сир… решение ТАКИХ вопросов – ваша прерогатива.

Король откинулся на высокую спинку стула и весьма неприятным взглядом уставился на собеседника. В кабинете воцарилось тягостное молчание. Однако переиграть Ришелье в гляделки Людовику не удалось. Кардинал смотрел в ответ преданным взглядом, взглядом слуги, готового исполнить любое приказание господина. И, Бурбон об этом точно знал, здесь не было притворства.

– Нет. Я запрещаю вам тайно убивать его. Положимся на волю Господа. ОН рассудит.

– А создавать ему проблемы и ослаблять его?

– Вот это, как я понимаю, ваш прямой долг. Судя по его письмам, вы уже этим занимаетесь.

– Не совсем так, сир, – тяжело вздохнул министр-кардинал. – Денежные затруднения и нехватка продовольствия есть у всех наших генералов. Я докладывал уже Вашему Величеству, что хлеб уродился на полях Франции в прошлом году плохо, в некоторых провинциях – например, в Нормандии – просто голод, крестьянам самим есть нечего.

– Так закупите за границей!

– Увы, сир, негде. Видимо, Господь разгневался на творящиеся в Европе безобразия, и хлеба не хватает почти во всех цивилизованных странах. Ранее его закупали в трех местах – Московии, Польше и Оттоманской империи. Но московиты теперь им торговать отказываются, говорят, что самим не хватает, у них тоже недород. У турок, сами знаете, сейчас три султана и полстраны в руинах. На вывоз хлеб был только в Египте, но его скупили англичане и голландцы. Польша разорена прошлогодними набегами дикарей. В начале осени они немного зерна продали, но потом Владислав, получив от нас заем, резко ограничил вывоз хлеба и ввел налог на его экспорт.

– А именно вы настаивали на выделении ему огромной субсидии. И вот вам благодарность.

– Сир, его можно понять, полстраны разорено, там голод не в отдельных деревнях, а в половине провинций.

– Голод? Да самый легкий из приезжавшей оттуда делегации весит больше нас с вами, вместе взятых. А самый тяжелый – так, наверное, в два раза! По-вашему, они от голода опухли?! И деньги они в Париже тратили так, будто боялись, что они скоро выйдут из моды. На модельеров, ювелиров и проституток пролился настоящий золотой дождь. Даже я не могу себе позволить тратить столько на нужды двора.

– Ваше Величество, в делегацию входили магнаты, высшая их знать, они не привыкли отказывать себе ни в чем.

– Раз их Польша в беде, пусть учатся. И вообще, не понимаю, почему мы должны оплачивать их настолько дорогие привычки. Подозреваю, что большая часть выделенного Польше займа перешла в руки парижских ремесленников и дам легкого поведения.

– О, нет, сир…

– Именно, нет! Запрещаю, вы слышите, категорически запрещаю выделять этим бездельникам даже су. Мне доложили, что среди потраченных ими денег было немало наших золотых экю. Новеньких, подозрительно похожих на те, которые пропали где-то в их стране, так и не доехав до Трансильвании. Вы можете гарантировать, что никто из них не участвовал в уничтожении нашего посольства?

Могущественный министр-кардинал, до этого бестрепетно смотревший в глаза повелителю, отвел взгляд, закашлялся, легко поклонившись, отпил вина из стакана, стоявшего перед ним. У него подобных сведений было куда больше, как и доносов, что немалая часть потраченных магнатами экю оказались фальшивыми. В свете чего он и сам резко пересмотрел свое отношение к Польше и очень сожалел о деньгах, там потраченных, судя по всему, впустую. Теперь приходилось бороться за собственный имидж в глазах повелителя.