Гера Греев: истинно арийский Попаданец книга 1

Павел, до ранения в Испании, не был ни летчиком, ни танкистом, но, по долгу службы, в течение последних нескольких лет занимался вопросами, связанными с авиацией, поэтому уверенно произнес – я достаточно компетентен в авиационных вопросах.

Геста оживился, достал из свертка плотный пакет, отобрал из него несколько листов и протянул секретчику – ознакомьтесь вот с этим, пожалуйста.

По мере ознакомления с несколькими переданными ему листочками лицо сотрудника посольства все больше и больше мрачнело.
Будучи, до перевода на работу в консульский отдел, офицером первого отдела НКВД и занимаясь сбором технической и военной информации, закончивший авиационный факультет академии, Павел был в достаточной мере информирован о последних советских разработках в области авиационной техники, тем более о таких, о которых, в последнее время, в среде ответственных товарищей так много говорили.
Глядя на рисунки, выполненные от руки на не очень хорошей бумаге, на которых были достаточно подробно изображены: истребитель И С1 со складывающимся крылом конструктора Шевченко и И 180 конструктора Поликарпова, к которым прилагались технические описания и разбор особенностей, опытный разведчик как никто другой понимал, что где то произошла невероятная по своему значению утечка информации.

Скажите Геста, откуда у вас эти бумаги – покосившись на довольно объемистый пакет в руке собеседника, спросил он.

Скажите, как вас по имени отчеству?

Павел Петрович.

Видите ли, Павел Петрович, вы можете не волноваться, никакой утечки информации с вашей стороны не было – единственный, информированный здесь, на западе, по этому вопросу – это я.
Сейчас только от вас зависит, что бы эта информация вместе со мной максимально быстро оказалась дома.
Есть еще одна проблема, в ближайший месяц при испытании И180 будет создана такая ситуация , что из за отказа мотора погибнет испытывающий машину летчик Чкалов. Я думаю, вы его знаете лично.

Валерия Чкалова?! – Павел резко вскинулся – а нельзя ли, поподробней!?

Поподробней – я, к сожалению, не могу, знаю только, что это будет или чья то техническая халатность или просто не дадут прогреться мотору.

Оба некоторое время молчали.

Знаете что Геста, вами слишком много сказано, что бы я вас мог отсюда выпустить, но, для того что бы обеспечить ваш вывоз, я должен по крайней мере знать: кто вы; какие документы вы имеете и кого может насторожить ваше исчезновение.

В этом то, как раз, нет особой проблемы, разве что документов у меня, собственно говоря, и никаких, только две бумажки – одна из психиатрической лечебницы, где я и нахожусь на излечении; а вторая из полиции с указанием имени и отметки, что мне предоставлено разрешение на жительство.

Насчет психиатрической лечебницы это шутка!?

Ну что вы – Геста с явным удовольствием смотрел, как вытягивается лицо Павла – подобран в порту без документов и с черепно-мозговой травмой; ярко выраженная амнезия без разрушения личности; коммуникабелен; старается максимально сотрудничать с лечащим врачем; профессиональные навыки – возможно электрик.
Это я вам прочитал свою историю болезни…

Павел некоторое время переваривал услышанное – То есть вы попали в Канаду как нелегальный эмигрант!? А что за проблема с черепно-мозговой травмой.

Да ерунда, взял кусок кирпича и разодрал кожу на голове – крови много, со стороны глядится вполне серьезно; ну а дальше – жалобы на головную боль и предельно жалостливый вид.
Полиция здесь не пуганная, так что вполне сошло.

… Вы сбежали из лечебницы?

Нет, у меня нет запрета на передвижение, врач считает что, кроме амнезии, я вполне адекватен. Единственное ограничение, я не должен нигде задерживаться, после 10и вечера.

А у вас действительно амнезия!?

Геста улыбнулся и посмотрев на пакет с документами ответил – Скорее у меня излишний груз памяти.
Январь 1938 года
Кабинет на Лубянке

… Значит, пришел к вам консульство, попросил о встрече с вами и показал несколько листков вот из этого пакета?

Так точно товарищ генеральный комиссар, при этом назвал вашу фамилию, сказав, что вас он знает, а вы его нет.