Вадим Полищук - Деляга

А вот формы не дали, на вещевых складах запасного полка просто не нашлось формы для такого количества прибывших, тем более, что они были не первыми. Зато потом был ужин, состоящий из синюшной перловки на воде и мерзкой, едва сладковатой бурды, по какому-то недоразумению именуемой чаем. Еще раз отозвавшись "Я!" Вова, наконец, забылся тяжелым сном на верхнем этаже трехъярусных деревянных нар.

Едва голова его коснулась жиденькой подушки.

— Подъем!

Не успевшего прийти в себя Вову, сдернул с нар здоровяк Федоров. И закрутилось. Зарядка, туалет, приборка, завтрак, развод, строевая, построение, обед, построение, опять строевая, опять построение, ужин, поверка. На следующий день то же самое, только строевая сменилась кроссом вокруг монастырских стен, а вечером, когда какой-то малахольный втирал собравшимся насчет братства мирового пролетариата и скорой победы над немецким фашизмом, Лопухов элементарно заснул. Проснулся он болезненного толчка в бок.

— Встань, — прошипел кто-то сзади.

Вова выпрямил одеревеневшие ноги.

— Фамилия?! — налетел на него малахольный.

— Лопухов!

— Повторите, что я сейчас сказал?

— Немецкий пролетариат, верный заветам товарища Тельмана, просто обязан повернуть оружие против своих фашистских хозяев.

Малахольный такого ответа не ожидал и несколько растерялся. "А то!", усмехнулся про себя Вова – пять лет политеха и не такому научат.

— Почему на политзанятиях спите? — нашелся малахольный.

— Я не сплю, товарищ…

— Политрук, — подсказали сзади.

— …политрук, я слушаю с закрытыми глазами, так запоминается лучше, — выкрутился Вова.

Крыть малахольному было нечем.

— Садитесь, Лопухов, — смилостивился он, — а глаза во время политзанятий впредь держите открытыми.

Вова плюхнулся на свое место, политрук продолжил втирать собравшимся дальше.

Более или менее соображать что к чему Три Процента начал только к концу первой недели нахождения в запасном полку. Сначала изматывающий марш, когда в голове только одна мысль "дойти, дойти, дойти…", потом не менее одуряющая муштра первых дней. Все время было не до осмысления создавшегося положения.

А тут, в очередной раз сидя на политзанятии, Лопухов, вместо того, чтобы привычно заснуть, решил оценить ситуацию. Итак, он в прошлом. Фантастикой, равно как и философией, Вова не увлекался, поэтому размышлять на тему параллельных реальностей не стал, что с ним происходило – то и реальность, а остальное ему было по барабану. Три Процента постарался вспомнить, что именно сказала бабка, прежде чем отправила его в эту дыру. Вроде, "Ладно, помогу я тебе. На четыре года спрячу…". Спасибо! Удружила, старая с-с… Лучше уж на нары, там хоть строевой подготовки нет. Вова едва удержался, чтобы не плюнуть на пол.

Убедившись, что на его движение никто внимания не обратил, Лопухов решил расставить приоритеты. Первое – выжить эти четыре года, второе – тоже выжить и, третье – желательно выжить хорошо. Из плюсов создавшегося положения. Как-то легализовался. В этом повезло, крупно повезло. Бесплатно поят, кормят, даже спать по команде укладывают. Из минусов. Одуряющая муштра, выматывающие марш-броски, политзанятия забивающие мозги честному коммерсанту. А в перспективе – передовая, куда попадать совсем не хочется. Еще до команды "Выходи строиться!" у Вовы созрел план, как пристроится на теплое местечко, а шанс начать его реализацию подвернулся уже на следующий день.

Лопухов уже знал, что хам с четырьмя треугольниками в петлицах – старшина их роты Кузьмич. Кузьмич – это не отчество, это фамилия такая. От подъема и до отбоя он портил жизнь всем, и Вове Лопухову в частности, орал, что-то требовал и щедро раздавал наряды. Но в его распоряжении были немалые, по местным меркам ценности. Надо было только найти к нему правильный подход. Поэтому, когда на утреннем разводе старшина заявил, что на хозработы нужны два добровольца, Вова первым успел выйти из строя.

— Я, товарищ старшина.

Нет, у него не проснулся трудовой энтузиазм. Во-первых, нужно было выделиться из общей массы и проявить свою полезность. Во-вторых, лучше уж поработать, чем бесцельно пыль из плаца выбивать. Вторым добровольцем стал Федоров, чем Вова был очень доволен, флегматичный добродушный здоровяк мог взять на себя большую часть физического труда. Себе же Три Процента отвел тяжкую роль руководителя.

Окинув парочку оценивающим взглядом, старшина Кузьмич скомандовал "За мной!" и повел их к полковому парку. Там их погрузили в смешной грузовичок, который завывая мотором, отвез работничков на железнодорожную станцию. В тупике стояли несколько вагонов под охраной часового.