Владимир Поселягин: Я - истребитель. Я — истребляю

Мою голову обхватили как будто клещами, и в мой полуоткрытый от возмущения рот, все-таки попало этот подозрительное мороженное. Как я не крутился, Жанна сумела впихнуть в меня еще три ложки.

Наконец я смог освободить одну ногу, и от мощного толчка девушка отлетела к стене, с глухим стуком врезавшись в нее.

Внезапно я понял, что снова обездвижен, как во сне с Анной Семенович.

С жужжанием и потрескиванием, тело Жанны зашевелилось и она стала подниматься.

Через рванные прорехи кожи был виден металлический скелет андроида. С жужжанием и потрескиванием плат от замыкания она рывками двинулась ко мне, говоря грудным сексуальным голосом:

— Ну съешь еще кусочек.

— А-а-а!!! Разбудите меня кто-нибудь!!!

Ни ущипнуть, ни отбиться я не мог, поэтому сделал то, что первым пришло мне в голову. Я больно прикусил губу.

Над головой было тот же потолок с трещиной.

«Интересно к чему эти сны? Надо будет сонник почитать!» — успел ошарашено подумать я.

Вспомнив последствия встречи с Семенович, я тут же заорал:

— Сестра, утку!!!

— Елена Степановна, очнулся наш мальчик, очнулся, — без стука ворвалась в кабинет главврача дежурная медсестра.

— Как он? — вставая спросила главврач.

— Сразу затребовал утку. С ним сейчас Марья Петровна находится. Обмывает.

— Не успели?

— Да нет, утку вовремя принесли. Сам больной потребовал. Странно как-то это…

— Что именно? — спросила главврач выходя из кабинета и закрывая его на ключ, согласно инструкции.

— Бойкий он больно. Такое впечатление, что с момента операции не десять дней прошло, и из комы он вышел не сегодня, а не меньше месяца прошло.

— Речь не плавает, голова не кружится? — задумчиво спросила Елена Степановна, останавливаясь у двери без номера.

— Говорит, что чувствует себя хорошо. Кроме сильной слабости и обычных после операционных болей, с ним все в порядке. Кушать потребовал. Я велела ему каши принести, манной.

— Правильно, если немного, то можно. Но то, что он чувствует себя хорошо, вот это странно, — ответила главврач и постучала в дверь.

— Войдите! — послышалось за дверью.

Не входя, Елена Степановна сказала, полуоткрыв дверь:

— Он очнулся.

После чего прикрыв ее, направилась в отдельную палату. Через несколько секунд их догнал мужчина лет тридцати в форме сержанта НКВД. Они вместе подошли к дверям палаты. Толкнув дверь, Елена Степановна первой вошла в палату.

— Нельзя больше больной, — как раз в это время отобрала у пациента, тарелку с остатками каши, пожилая санитарка.

— Можно-можно, — потянулся за тарелкой перебинтованный юноша, но сморщился и снова вернулся на место.

Несколько секунд посмотрев на Марью Петровну жалобными глазами, юноша начал всхлипывать. Почти синхронно завторила за ним Марья Петровна, тоже начав жалостливо всхлипывать.

— На, покушай, еще немного можно, — наконец не выдержала санитарка.

— Ха, всегда срабатывает, — тихо промурлыкал юноша и снова стал наворачивать кашу.

Голос он понизил, но не сильно, похоже ему было известно, что санитарка была туга на оба уха, но вошедшие его прекрасно слышали.

— Так что скажите Марья Петровна, к чему этот сон? А? — спросил уже громко больной.

— М-да. Кадр, нам попался?! — ошарашено пробормотала Елена Степановна.

Повернув голову, юноша, сверкнув ярко-голубыми глазами, с интересом посмотрел на вошедших, при этом интенсивней заработав ложкой. Похоже было, что он не безосновательно считал, что поесть ему не дадут.

Почти сразу на мой крик прибежала санитарка, а за ней медсестра. Никакого смущения я не испытывал, когда под меня ловко подсунули утку.

Счастливо улыбался я не от того что успел, ну и это тоже, а от того, что шевелил пальцами ОБЕИХ НОГ. Оказалось, я тогда посмотрел на полусогнутую ногу, то есть до колена увидел, а остальную часть нет. Ф-у-ухх, такое облегчение.

— Целые, — довольно сказал я.

— Больной как вы себя чувствуете?

— Да вроде нормально, пока не понял. Еще пить хочу, и… ф-у-у… помыться.

Выпив воды из чайника, носик которого поднесла к моим губам медсестра, я стал осматривать себя. Обе руки были целые. Левая только забинтованная по локоть.

Левая нога была полностью в гипсе от паха до кончиков пальцев. Грудь и живот тоже были все в бинтах. Короче я был в смятении. Куда же меня ранили? Тут мне на глаза попала медсестра.

— Извините, мы не представлены друг другу. Вячеслав Суворов, а вы…? — спросил я у медсестры, пока санитарка уносила утку.