Константин Самойлов - Если завтра война

- Свет, это всё очень интересно, но давай определимся, куда гулять пойдём? А как пойдём, так ты и продолжишь свой рассказ.

- Ой, а давай по берегу Волги пройдёмся. И идти не далеко, и красиво там сейчас.

- Давай не вопрос.

Мы направились в сторону реки, пройдя мимо нашего дома. Я ещё обратил внимание, что светилось окно на кухне. Видимо Саня с Лидой чаи гоняли.

Света продолжала щебетать о чём-то своём, я же слушал её в пол уха, залюбовавшись на вечернюю Волгу, по поверхности которой проплывал небольшой пароход.

- Слушай Лёш, а ведь ты похож на одного моего друга, - неожиданно пронеслась фраза в моём сознании.

- Чего-чего? - опешил я.

- Я говорю, ты похож на одного моего друга.

- На какого? - спросил я в прострации.

- На самого лучшего.

- Лёш, тебе обязательно сейчас уходить?

- Конечно, Ань. Увольнительная заканчивается. Надо в училище возвращаться.

- Никак не привыкну к тому, что мы тобой только на выходных можем быть вместе.

- Аня, если бы не этот перенос, то мы бы вообще не познакомились. Сомневаюсь, что ты бы заинтересовалась судьбой лётчика, пропавшего без вести на втором году войны.

- Лёша, не начинай пожалуйста. Тем более, что в этот раз история идёт по-другому. Мы же с тобой познакомились.

Перед Алексеем мысленно пронеслись события последних трёх месяцев. Полёт над городом 22 июня, карантин в Ахтырке, знакомство, а затем бурный роман с медсестрой Аней. Перевод в Харьков для переподготовки в числе первой партии командиров. И вот он в городе, ставшим, благодаря Анне, ему родным. А ведь могло быть и так, что сейчас он был бы один.

Спустя неделю после перевода в Харьков, когда первые впечатления о городе уже улеглись и не вызывали того удивления, что было в первые дни, у эскадрильи Панова начались первые занятия на компьютерном авиасимуляторе. Нет, конечно, они не могли заменить лётной практики, но вот помочь в изучении основ новой боевой тактики могли.

Особенно запомнилось Алексею первое знакомство с историей Великой Отечественной войны, а точнее с первыми месяцами этой войны, когда авиация страны советов понесла свои самые большие потери за всю свою историю. Это просто в голове не укладывалось - как могучая и непобедимая могла растерять свою мощь за считанные дни? И наводило на нехорошие мысли, за которые по голове бы не погладили. С другой стороны, сам факт того, что сейчас эта информация не скрывалась, позволял надеяться, что генералитет в этот раз сделает исключение, и будет готовиться не к прошедшей войне, как делали это все и всегда, а к грядущей, и учтёт все те ошибки, за которые в другой реальности заплатили миллионы жизней.

Собственно, первое занятие и было посвящено первому периоду войны в общем, и тактике советских бомбардировщиков в этот период. Особенно подчёркивался тот момент, что распыление сил по всем направлениям ни к чему кроме дополнительных потерь не привело.

Преподаватель, а им был пожилой мужчина с полковничьими погонами, в красках описал что происходило с вылетавшими самолётами без прикрытия истребителей. В подтверждение своих слов, он продемонстрировал через проектор немецкую хронику того времени, на которой бравые арийские пилоты расстреливали беззащитные русские бомбардировщики.

Зрелище было ужасающим. В какой-то момент Алексею даже захотелось напиться до беспамятства, настолько удручающее сложилось впечатление и такое сильное ощущение безнадёги и тщетности всех усилий в борьбе с фашистами. Но спустя пару минут, эта слабость прошла и появилась жгучая ненависть к немцам, которые столь безнаказанно себя вели летом сорок первого года.

Во второй части вступительной лекции полковник рассказал о дальнейшем развитии боевых действий, когда лётчики РККА уже набрали боевой опыт и смогли на равных воевать с фашистами.

Утро началось как всегда неожиданно. По ставшей уже традицией привычке, Саня Бондарь побрызгал мне на лицо водой, и я с большим трудом и матюгами наконец-то раскрыл глаза.

- Вставай Лёха, нас ждут великие дела.

- Опять ты ко мне пристаёшь. Не хочу я ничего, - ворчал я спросонья.

- Лёха, ты ж вчера вроде не пил, и громче всех орал "хочу на полигон, хочу на полигон". Ну вот, радуйся теперь, сбылась твоя мечта.

- Ладно, Саня, спасибо, что разбудил. Ты прав, надо вставать.

Я встал, застелил кровать и стал одевать новенькую, полученную буквально накануне форму с петлицами младшего лейтенанта РККА. А вы как думали? Если уж едешь на полигон снимать испытания новой секретной техники, то и выглядеть должен подобающим образом. А тут вспомнили, что я ещё в Харькове получил звание младлея, вот оформили все бумаги и выдали форму со всеми прилагающимися причандалами. Саня ещё сокрушался, что товарищ Сталин не торопится погоны вводить, а то обмыли бы мои одинокие звёздочки. Ну да и ладно. Сей прискорбный факт не помешал нас собраться вчетвером с Кузнецовым и Акимовым и отметить сие действие, опуская в стакан с водкой кубики вместо звёздочек. К тому же в РККА приняли не только меня, но и Саню, который получил сержантские петлицы. Так что мы и его треугольники обмыли.