Роман Злотников - Война

Послевоенная история у нас тут тоже пошла совсем не так, как это было в «моем» XX веке. Никакой Лиги наций здесь не появилось. А вот Лига европейских наций у нас образовалась в 1922 году. Я постарался слегка затянуть с созданием этой организации, чтобы война немного подзабылась и Германию удалось ввести в состав постоянных членов совета. Ибо без ее полноправного участия никакой полноценной общеевропейской лиги все равно не создать. Это от присутствия или отсутствия в международной организации какой-нибудь Хорватии или Румынии никому ни тепло, ни холодно. А вот если вынести за скобки такие страны, как Германия, Франция или, скажем, Россия, — это сразу сделает организацию неполноценной и заставит ее выстраивать с оставшимися за скобками странами варианты хоть каких-нибудь суррогатных отношений. А суррогат есть суррогат. Короче, я очень постарался, и Германия вошла в число четырех постоянных членов Совета Лиги европейских наций с правом вето на ее решения. И это было хорошо. Ибо наши отношения с Германией активно развивались, некоторые экономисты уже даже начали осторожно называть это не союзом, а интеграцией. Несмотря на довольно яростное противодействие подобным процессам англосаксов — и Великобритании, и САСШ. Но пока нам удавалось их переигрывать. Ну да мы в этом направлении двинулись сразу после войны, не став общипывать Германию как липку, а организовав то, что в моем будущем называлось «обменом активов». Так, я до продажи своей доли промышленных активов контролировал шестьдесят пять процентов в «Friedrich Krupp AG», а они к 1927 году довели свою долю в моих металлургических активах до тридцати четырех процентах. Тесла наложил лапу на существенные куски «Siemens & Halske AG» и «AEG», взамен допустив их к своему алюминиевому производству, а Игорь Гринчевский, крупный предприниматель и меценат родом из Кишинева, по «самые Нидерланды» вошел в состав акционеров «Thyssen AG», взамен допустив их к своим энергетическим активам. Были и многие другие, причем иногда объединение фирм выходило на более высокий уровень. Например, Трындины попросту слили капитал с «Carl-Zeiss-Stiftung», образовав единую компанию, которая к тому же вошла капиталом в фирму покойного Однера, перекупив долю у меня. И такой обмен активами шел не только на уровне, так сказать, высшей лиги, но уже и много ниже. Ну да немецкие активы сразу после войны стоили не так уж много, ибо экономика Германии в тот момент была парализована. Подобный обмен активами позволил немцам войти на бурно растущий русский рынок и довольно быстро восстановить производство.

Штаб-квартира Лиги наций находилась, как и в «моей» истории, в Женеве. Но вот иные органы мы постарались максимально разбросать по другим странам, чтобы у как можно большего числа государств была хотя бы одна «фенечка», которой можно гордиться и ради которой стоило бы предпринимать усилия по сохранению и развитию наднационального объединения европейских народов. Международная комиссия по интеллектуальному сотрудничеству находилась в Париже, Международная организация труда — в Берлине, Всемирная организация здравоохранения — в Осло, Постоянная палата международного правосудия — в Белграде. Ее разместили в Сербии по нашему настоянию — как в стране, наиболее пострадавшей от войны, а я даже посмеялся про себя, вспоминая, как в покинутом мною времени наследники этой организации судили сербов за то, что они попытались защитить территориальную целостность своего государства…

А вот Общеевропейский банк мы никому не отдали — он работал в Царьграде. Контроль за финансами мы уступать не собирались. Далеко не факт, что нам удастся сделать рубль этаким вариантом бреттон-вудского доллара, но планы подобные были. Впрочем, я не очень-то этого и хотел. Торговля резаной бумагой — конечно, дело жутко прибыльное, и какому-нибудь «крестьянину» (по набору ценностей, а не по профессии, к которой я всегда относился строго положительно, считая землепашца становым хребтом любой нации, и потому старался максимально умножить их число в русском народе) может сильно поднять самоощущение, дав основания считать себя хитрованом, который нагнул и развел всех в мире. Но потом это дело все равно аукается, и громко… Ну да американцы по своему ценностному аппарату как раз «крестьяне» и есть. А кто они еще с мудростью типа: «Если такой умный, почему ты еще не богатый?». Не было у них никогда аристократии, так как они никогда не дрались насмерть, до последней капли крови, за свою землю. А истинные аристократы только так и появляются — в бою, в атаке, в лишениях и самоотдаче. Даже если их при этом и не именуют всякими там графами и баронами. Коммунисты всё это прекрасно понимали. Стишок Александра Межирова «Коммунисты — вперед» читали? Вот он как раз об этом. Об аристократии. Ибо не в названии дело, а в том, какое бремя ты на себя взвалил. По бремени все считается. И пока в той же коммунистической партии хотя бы существенную часть (большинством они там никогда не были) составляли коммунисты, которые так же, как кавалергарды при Бородино, как капитан Остен-Сакен в схватке с эскадрой капудан-паши Эски-Гусейна, как штабс-капитан Нестеров, бросивший свой безоружный самолет на таран вражеского, шли вперед, невзирая на пули, у них еще был шанс, несмотря на все людоедство их режима, вести страну за собой. А вот когда они стали устраивать свадьбы в Зимнем и роскошествовать на элитных госдачах — быстро повторили судьбу тех, кто только числился аристократией, но давно перестал ею быть…