Михаил Шевляков - Тринадцать лет или Сибирская пастораль

Пошли они, естественно, на бульвар. Мороженщика дяди Саши на месте не было, а была вместо него какая-то женщина в клетчатом платке. И мороженое у нее казалось не таким вкусным, как обычно – но Валера взял две порции, и они устроились на скамейке.

Она почти уже доедала свою порцию под Валеркин рассказ о том, что будут формироваться какие-то вспомогательные части, но туда берут только с шестнадцати, а у Валерки не хватает больше года, но вроде бы только начнется война, как начнут брать всех; что Джека родители отправляют к каким-то родственникам чуть ли не в Охотск, и что Джеков папа жалеет, что не продлил командировку. Валерка как раз стал красочно описывать, как они с Игорем-Джо ходили еще и к харбинцам, но тут она заметила буквально в двух шагах от себя двоих – один из них был Витька, тот самый, с которым ее познакомила Машка и который так ловко пропустил их в кинотеатр. Тем вечером, когда Витька провожал их обратно, он, не прячась, курил прямо на улице и все норовил обнять ее за талию, и видно было, что Машка сердится.

Они были словно в форме, Витька и тот второй парень – в тельняшках под пиджаками, с шарфиками-кашне на шеях. Но второй, незнакомый, был постарше и весь какой-то белесый, смазанный. В пальцах он непрерывно что-то вертел, и она никак не могла понять, что – кажется, это была какая-то монета.

Витька приподнял свою кепочку и сказал: «Мое почтение!» – присматриваясь больше к Валере, который, в свою очередь поднялся со скамейки и пристально посмотрел на незнакомцев. Он хотел что-то сказать, но Ксеничка со словами «Здравствуй, Витя» быстро потянула Валеру обратно на скамейку. Витька еще раз приподнял кепочку и пошел с товарищем дальше, и тот, белесый – он ей сразу не понравился – еще обернулся назад каким-то нехорошим взглядом. Видно было, что он что-то спрашивает у Витьки.

– Это кто был? – как бы совсем без интереса спросил Валера, и она стала рассказывать ему, что Витька – знакомый ее школьной подруги, потом начала пересказывать фильм с Хэмфри Богартом, который они тогда смотрели – оказалось, что Валера его еще не видел. Потом как-то разговор перешел на музыку и танцы, а она, болтая о пустяках, вдруг подумала – а что, если бы Валерка или Витька увидели ее, идущую под руку с Митей, дядей Митей, и что она сказала бы тогда…

…Они уже были почти дома, где-то над Тальцами, когда он вывалился откуда-то из-за облака и сразу же пошел в атаку. Первая очередь прошла мимо, но во втором заходе он влепил им по плоскости. Это был свой, свой же – но, видно, какой-то старательный молокосос, не замечавший бело-зеленые шевроны и делавший заход за заходом. Должно быть, он сдуру принял их за уже напавших немцев. Володя пытался увернуться, прерывая «… да с той старинною…» коротким «М-м-мать!» каждый раз, когда выпущенная почти в упор очередь барабанила по дюралю.

Делать надо было хоть что-то-расшпилив взятый с собой на вынужденной случай «дегтярь» и уперев его на обрез люка, он стал огрызаться. Новая очередь прошла чуть правее и сзади, за спиной гулко хлопнула аппаратура, резко потянуло горелой резиной и эбонитом. Диск быстро опустел, он бросился перезаряжать, и в этот момент очередь прошила сразу несколько блоков их бесценной аппаратуры, осколки ламп брызнули прямо в лицо – он едва успел прикрыть глаза. Утираться было некогда, и он продолжал стрелять сквозь розовую пелену, в лоб, не жалея, пока новый диск тоже не опустел, и только тогда тот чертов истребитель, пытавшийся их завалить, отвернул в сторону, оставляя за собой дымный след.

Но они тоже горели, пламя из-под юбки чихающего левого мотора лизало плоскость. До дома они уже не тянули – сбивая пламя, ребята резко бросили машину вниз и стали выворачивать на пятачок какого-то поля. Левая стойка не выходила, и сколько могли, они бежали на правой, вытягивая до последнего и надеясь, что не попадется рытвины. Пламя вроде пропало, но, когда они коснулись законцовкой земли и резко крутанулись влево, калеча машину и загибая лопасти винта, оно снова полыхнуло – мгновенно охватывая все крыло. Как он ни пытался удержаться, его бросило вперед, прямо на углы блоков аппаратуры. Распахнув дверь, он стал срывать и выбрасывать их наружу, надеясь, что все же хоть часть записей уцелеет, что не зря они ходили, бросая подальше, туда, где их хватали Володя, припадавший на ногу, и Андрей, лицо которого тоже было в крови. Они все кричали ему, чтобы он выбирался наружу, но блоки выдирались туго, с мясом, а пламя билось у самой двери… Когда полыхнуло, толкая его, успевшего, горячей волной в спину, он упал лицом вниз, и ребята поволокли его от жаркого бензинового костра…