Евгений Лотош - Несомненная реальность

Князь тряхнул головой, отгоняя наваждение. Что бы ни происходило, Витте наверняка имел веские причины держаться с означенным субъектом на равной ноге. Для начала следовало сделать вид, что ничего экстраординарного не случилось.

— До меня дошло стороной, что государь император желает подписать манифест, объявляющий о введении реформ, основанных на твоем докладе, Сергей, — сообщил он, проходя к своему любимому креслу в углу и присаживаясь в него.

— Проклятье… — пробормотал Витте, досадливо жмурясь. — Я боялся, что так и не сумел отговорить его от идеи. Хотел бы я знать, кто же на него так влияет?

— Сумеем выяснить со временем, — пожал плечами обер-прокурор. — Важно другое. Текст манифеста следует подготовить заранее. Лучше, если его напишешь ты сам, чем кто-то еще по указанию его величества. Ты же знаешь императора – если ему в голову что-то взбредет, то переубедить его… Если хочешь, я сделаю набросок, а ты отредактируешь его должным образом.

— Да-да, — рассеянно кивнул председатель Комитета министров. — Я подумаю. Как считаешь, когда дело сдвинется с мертвой точки? Я хотел съездить в Петергоф даже и без вызова, но забастовка… Ах, как неудачно! Теперь придется вплавь, на пароходе, среди качки.

— Зная государя, могу предположить, что он вызовет тебя на аудиенцию через день-два, когда идея закончит вариться у него в голове. Однако столичные дела сейчас не главное. Ты ничего не забыл?

— Что? — Витте недоуменно посмотрел на него. — Забыл?

— Заседание, — кротко напомнил князь, рассматривая ногти. — Сегодня. В три часа дня.

— Ох, черт! — граф звучно хлопнул себя ладонью по голове. — Да уж, Олег Захарович, умеете вы увлечь разговором.

— И о том, что нам еще следует обсудить проект резолюции, у тебя тоже из головы вылетело? — голос князя сделался ехидно-вкрадчивым. — Положительно, господин мой Олег Захарович, вы умеете увлечь человека разговором, присоединяюсь к Сергею.

— Мы, марсиане, много чего умеем, — машинально согласился Олег, но тут же спохватился: — Прошу прощения, господа, но раз появились неотложные дела, я вас оставлю. А насчет проекта манифеста не беспокойтесь – я, пожалуй, подумаю над формулировками, все равно мне делать нечего. Потом вы с господином Оболенским вычитаете и поправите сообразно с реалиями. На улицу сегодня я не пойду, голова еще кружится. Сергей Юльевич, вы можете обеспечить меня чем-то вроде рабочего кабинета? Письменный стол, принадлежности, бумага, свежие газеты – в таком духе?

— Да, разумеется, — кивнул граф. Он взял со стола колокольчик и позвонил в него.

— Семен, — сказал он появившемуся лакею. — Проводи господина Кислицына в залу в левом крыле и предоставь ему все, что потребуется для работы. И приставь к нему специального человека в качестве личного слуги.

— Прекрасно, — кивнул Олег, поднимаясь из-за бюро. — Вечером или завтра утром, как у вас время найдется, поговорим еще раз, более обстоятельно и конкретно. Да, и записку вашу я пока прихвачу как образец. Всего хорошего, господа, не смею вас больше задерживать.

Он коротко кивнул и стремительно вышел из комнаты. Полы халата развевались вокруг его ног, хлопая, словно паруса на ветру. Лакей поспешил за ним. Когда дверь закрылась, князь вопросительно взглянул на графа.

— Кто он такой? — спросил Оболенский. — Никогда его раньше не видел.

— Я тоже, — кивнул Витте, усаживаясь в свое кресло. — Однако два дня назад он спас мне жизнь. Если бы не он, боюсь, меня постигла бы судьба дядюшки нашего императора.

— А, вот как! — хмыкнул князь. — Как же, слыхал об истории. Бомбисты, да? Весь Петербург только о ней и судачит. Вот, значит, каков твой спаситель. Однако я не уверен, что стоит допускать его к проектам секретных документов.

— Я уже сам ни в чем не уверен, — покачал головой председатель Комитета министров. — Особенно после того, как он убедительно показал мне, что еще чуть-чуть, и паровой котел, которым он называет Россию, просто взорвется. Революция неизбежна, Алексей, и я ему верю.

— Веришь? Ты? — обер-прокурор удивленно поднял бровь. — Вот уж не думал, что тертый воробей вроде тебя способен кому-то поверить на слово, пусть даже и своему спасителю. Что с тобой, Сережа? Ты ведь далеко не новичок в политической интриге.

— Речь не обо мне, Алексей, — качнул головой Витте. — Мне-то что – если случится революция, нас с тобой на фонарных столбах повесят, после чего нам станет совершенно не интересно дальнейшее. Нет, дело совсем в другом. Мы сейчас любой ценой обязаны предотвратить взрыв, понимаешь? Ценой немилости, опалы, как угодно. Россия нуждается в нас! Понимаешь, Россия! А Кислицын… Он знает, о чем говорит. Да, я ему верю. Верю! Не могу не верить. С ним просто чувствуешь себя живым. Да черт меня побери, если он уже со следующей недели не перейдет ко мне в канцелярию! Мне давно не хватало толкового советника, с которым можно просто поговорить на политические темы, забыв об условностях. Нечего ему делать в Охранном отделении, тем более в Москве.