Евгений Лотош - Несомненная реальность

Олег замер, перекатывая на языке внезапно возникшую идею. Потом, стремительно развернувшись на пятках, склонился к столу и ткнул пальцем в кнопку интеркома.

— Доброе утро, Олег Захарович, — придушенно отозвался тот голосом референта. — Чем могу служить?

— Э-э-э… Франц? — Вот беда с техникой! Вечно голоса так коверкает, что не узнаешь!

— Да, Олег Захарович.

Попал, однако, усмехнулся про себя Олег. Посчитаем за добрую примету.

— Франц, как думаешь, Безобразов уже проснулся?

— Не думаю, господин Народный Председатель. Обычно он появляется на рабочем месте около десяти утра.

— Так… — Все-то он знает! Интересно, поймаю ли я когда-нибудь моего незаменимого Франца Хуановича свет Иванова на незнании хотя бы незначительной мелочи? Ну не может человек быть настолько в курсе всего! Окажется еще резидентом сахарской разведки… — Франц, передашь ему, что мне нужно переговорить со Шварцманом. Лично. Пусть вышлет за ним самолет. Но так, чтобы ни одна собака не пронюхала.

— Понял, Олег Захарович, — референт не выразил ни малейшего удивления. — Принято к исполнению.

Принято-то принято, да вот только каждая придворная собака уже к полудню окажется в курсе распоряжения, если только проявит хоть малейший интерес к слухам. И откуда они узна ю т?

— Спасибо, Франц. Напомни еще, какие встречи у нас запланированы сегодня.

— В десять утра – академик Сафарганян. Вопросы, касающиеся финансирования постройки циклотрона…

— Я помню. Просто список, без деталей.

— В двенадцать – министр лесной промышленности Петренко. В три часа – посол Сахары Мугаба. В пять – правление всеростанийского профсоюза работников химической промышленности…

— Стоп. Профсоюз отменить. Передать мои извинения, перенести встречу на следующую неделю. Все прочее, что после нее, тоже отменить и перенести. С пяти часов меня ни для кого нет, повторяю – ни для кого. Кому положено, и так узнают, где я, кому не скажу – и знать незачем.

— Понял, Олег Захарович.

— Хорошо. И последнее. У тебя десять минут на то, чтобы связать меня с Бироном. Наверняка он в коме после вчерашней попойки. Объяснишь обслуге, что дело срочное, пусть приводят в чувство, как хотят.

— Да, Олег Захарович.

— Хорошо. Отбой.

Не все жизнь медом намазана, Пашенька, не без злорадства подумал Олег. Пост начальника моей Канцелярии – не просто синекура. А то брюхо скоро до пола свисать начнет, и превратится он в Бегемота не только из-за унылой физии, заметно раздобревшей с осени.

Народный Председатель плюхнулся в крутящееся кресло, жалобно присвистнувшее пневмолифтом, выхватил из прибора авторучку и начал быстро писать на первом подвернувшемся листе. Для начала нужно прикинуть, какие отрасли можно попытаться отпустить на волю. На самоокупаемость, так сказать. Тяжелую промышленность, разумеется, трогать нельзя, как и среднюю. Вот группу «Б», пожалуй, стоит попробовать. Начать, что ли, действительно с мебельной?..

Павел появился только через час, плохо выбритый, злой и с набрякшими мешками под глазами. Он опустился в кресло напротив и тупо уставился перед собой мутным взглядом. Выслушав Олега, он медленно, с явным трудом покачал головой.

— Ты трёхнулся, — вяло сообщил он. — В полседьмого утра вытаскиваешь меня из постели, только чтобы сообщить о покушении на самоё основы? Хочешь, я тебе докторов вызову? Со смирительной рубашкой? У меня доктора хорошие, ласковые, не то что в Первой больнице. Знаешь, как меня там мучили, когда аппендицит вырезали пять лет назад?

— Кончай трындеть не по делу, — отмахнулся Олег. — Давай лучше я тебе доктора вызову, чтобы похмелье снять. Я на полном серьезе.

— Не надо, — скривился Павел. — Я так уже химией себя накачал, еще одна таблетка – и взорвусь, как бомба. Дай отдышаться. А еще лучше – давай я у тебя в спальне прилягу ухо давнуть на пару часиков.

— Перебьешься, — усмехнулся Олег. — Помнишь, как ты меня пьяными звонками в три ночи будил? Вот и отливаются тебе мышкины слезы. Пять минут, чтобы прийти в себя, понял? А я пока мыслю додумаю.

Мысля, однако, додумываться не собиралась, шустро ускользая и не даваясь в руки. Наконец Олег, вздохнув, бросил на стол ручку.

— Не вытанцовывается, — пожаловался он. — Как мне помнится из краткого курса буржуйской экономики, что нам на четвертом курсе читали, конкуренция нужна. Вот, предположим, позволяем мы Минсельстрою сараи и коровники по сельскотоварным производствам за живые деньги строить. Ну и что? Они как строгали халупы, от первого дождя растворяющиеся, так и продолжат строгать. А с чего стараться больше? Все равно председателю деться некуда.