Андрей Биверов - 13-й Император. «Попаданец» против Чертовой Дюжины

Я усмехнулся:

— Граф, а кто вам сказал, что они будут фиктивными?

— Но набрать 10 тысяч человек… — в замешательства не закончил фразу Игнатьев.

Ответом ему был мой немного картинный, полный сожаления вздох:

— Николай Павлович, вы удивитесь, насколько меркантильны люди в Европе. Если среднего английского, французского или немецкого буржуа поманить возможностью получать бесплатную газету, а вдобавок раз в месяц новые однопенсовые марки и грошовый пакетик с семенами для цветов — он без колебаний запишется в любое общество.

— Возможно, этот рецепт пригоден и для внутреннего применения?

— Увы, лишь отчасти, — покачал головой я, — русский человек по природе своей подозрительно относится к новшествам или во всем ищет подвох, нередко отказываясь даже от верного дохода исходя лишь из мнимых подозрений.

— Это свойственно ему в той же мере, как и бросаться в омут с головой ради легкого богатства, — заметил граф.

Я задумался, Николай Павлович был не так уж и не прав, я во многом переносил на нынешнее население образ «русского» из моего будущего. У русского человека всегда была мечта о легком богатстве, о «халяве». Подтверждения этому можно найти в множестве народных притчей и сказок. А наглядные примеры — в лице посетителей столь любимых народом казино и игровых салонов. Да и классики литературы не обошли эту сторону жизни стороной — достаточно вспомнить Федора Михайловича Достоевского и его «Игрока». При всем при этом русский человек за многие века жизни при режиме абсолютной власти государственной машины выработал природный иммунитет к любым ее посылам. В любом начинании власти он видел подвох, в любом призыве к изменению — желание нагнуть и ограбить. Буйный конец XX — начало XXI века избавило нас от иллюзий и по отношению к демократии и к «рыночным отношениям». Чубайс, «МММ», многочисленные сектанты приучили нас отказываться от любого, даже самого соблазнительного, «бесплатного сыра». Таким образом инстинктивное ожидание от перемен лиха и поиск в любых, даже самых безобидных предложениях скрытого смысла стало нашей второй натурой. Но сейчас за окном не XXI век, а XIX. В народе нет такого мощного иммунитета к «промыванию мозгов». Возможно, граф верно советовал использовать предназначенные для европейского буржуа меры и «для внутреннего потребления»…

— Я подумаю, граф, — сказал я ожидавшему ответа Игнатьеву. — Но все же вам в первую очередь надлежит сосредоточиться на Европе.

Дождавшись означающего согласие кивка головы, я продолжил:

— Ситуацию с печатными изданиями мы с вами частично разобрали. Теперь поговорим о финансовом контроле над западным капиталом. Нашей целью будет добиться контроля над крупнейшими европейскими концернами, не имея в них прямого участия.

Предыдущая тема, видимо, сильно повлияла на Николая Павловича. Он даже не удивился поставленной задаче. Видимо, наш разговор в его голове совершенно утратил свое реальное воплощение и перешел в разряд «штабных задач», которые он привык решать в Генеральном штабе. Это было не слишком хорошо, но, к сожалению, другого выбора не было, думаю, иначе ухватить все нововведения и не получить «культурный шок» у графа не было.

Продолжая разговор, я обсудил с Игнатьевым мошеннические схемы вхождения одной компании в правление другой через контрольный пакет акций. Схема эта на самом деле проста и обычно называется «матрешкой». Вы создаете фирму, которая имеет уставной капитал, скажем, 10 тысяч фунтов стерлингов, и покупаете контрольный пакет акций другой компании (т. е. 50 % + 1), у которой капитал уже 20 тысяч. Таким образом вложив 10 тысяч, мы можем управлять 20 тысячами. Эта вторая компания, в свою очередь, покупает контрольный пакет третьей, третья — четвертой и т. д. Таким образом, через контрольный пакет акций наша первая фирма может стать контролером огромных средств при минимуме вложения. Однако, как правило, эта схема чисто легальным путем не осуществима — только через мошенничество, давление на акционеров и подкуп, но для наших целей она подходила идеально. Часто проще купить человека, чем купить компанию.

Обсуждая тонкости предполагаемого дела, мы засиделись глубоко за полночь. В лице Игнатьева я приобрел способного ученика и, надеюсь, верного сторонника. Старт моей кампании за подчинение себе прессы в России и за рубежом был дан.

Николай Семенович Лесков медленно пригубливал красное вино из высокого стакана, задумчиво осматривая зал. Много людей, еще больше людей известных. Яркий свет, прозрачный хрусталь, невесомый фарфор и бесконечные разговоры ни о чем. Для чего все это? Чтобы покрасоваться друг перед другом, как павлины на току? Бессмысленно.