Андрей Биверов - 13-й Император. «Попаданец» против Чертовой Дюжины

Вопросы, которые по различным мнениям требовали немедленного обсуждения, были самыми разными. От уже надоевших мне навязчивых просьб тетушек снабдить их мужей деньгами до формы одежды какого-то там лейб-гвардейского полка. Но больше всего меня повергали в уныние абсолютно дурацкие обсуждения церемонии моей будущей коронации.

— Нет ни одного полка, который мог бы оспаривать право нести почетный караул на вашей коронации и помазании на царствие у лейб-гвардии Преображенского…

— Что за нелепые слова, Анатолий! — перебил своего брата генерал-майор свиты Барятинский Владимир Иванович. — Всем здравомыслящим людям совершенно очевидно, что именно лейб-гвардии Кавалергардский полк, составляющий цвет русской армии, непременно должен стоять в почетном карауле.

— Цвет русской армии! Подумать только! Тебя послушать, так можно подумать, что в Преображенском одни крестьяне сиволапые служат! — горячо возражал Анатолий Иванович. — Еще раз говорю, что в моем полку сам Петр Великий служил. Да что тут спорить! Это же старейший полк Российской империи. Полк, чья славная история насчитывает уже больше полутора сотен лет!

— Лейб-гвардии Семеновский полк ни в чем не уступит Преображенскому, — нашел повод вклиниться в спор третий генерал-майор. — Ни своей славной историей, ни заслугами перед Отечеством, ни верностью своим вековым традициям, — завел свою шарманку Ефимович. «Напрасно поторопился, — подумал я. — Лучше бы подождал, пока братья окончательно разругаются, а так…» Барятинские переглянулись и, не сговариваясь, выступили против него единым фронтом.

— Семеновский полк во все времена был вторым после Преображенского, — говорил один.

— Ему никогда не уделялось столько высочайшего внимания, как Кавалергардскому, — говорил другой.

В очередной раз деморализовав и вбив амбиции бедного генерала в пыль, князья вернулись к выяснению своих отношений и борьбу за мое внимание. Спор этот, с переменным успехом продолжавшийся уже больше получаса, успел мне изрядно надоесть. И я, тщетно всем своим видом демонстрируя скуку и отсутствие интереса, неизобретательно начинал подумывать, как бы половчее заткнуть генералов, но увы. Ни одного благовидного предлога, чтобы оставить их одних, в голову, как нарочно, не приходило. Но вот мои глаза, бесцельно блуждающие по толпе заметили моего воспитателя. Сославшись на срочный разговор, я направился к графу.

— Сергей Григорьевич, позвольте пригласить вас в мой кабинет. Думаю, нам есть что обсудить.

— Слушаюсь, ваше величество.

Пройдя сквозь быстро расступающихся на нашем пути людей, мы молча направились в мой кабинет в Зимнем дворце.

Если честно, то еще вчера я только и делал, что мечтал о том, как покину, наконец, Гатчину с ее размеренным ритмом жизни. Как начну творить историю. Но вот мой первый день на ногах еще не закончился, а мне уже совершенно ясно, что лучшая его часть закончилась, лишь только я встал с кровати.

Снова оказавшись в своем кабинете, я обратил внимание, что с краешку моего стола, спиной к двери, кто-то сидит. Причем не просто сидит, а спокойно так занимается своими делами, увлеченно бормоча что-то себе под нос.

— Позвольте, уважаемый! Что вы здесь делаете?

Сидевший за столом вскочил как ошпаренный.

— Простите, ваше императорское величество!

Узнав в незнакомце представленного мне утром Сабурова, я в очередной раз за день почувствовал себя идиотом. Сам же, уходя, приказал своему новому личному секретарю разбирать мои бумаги! Хотя шутка ли, почти шесть часов совещания…

— Нет, это вы простите, Андрей. Запамятовал за делами про своего нового секретаря. Подождите меня за дверью, нам с графом необходимо переговорить с глазу на глаз, — проследив, как Сабуров, неразборчиво пробормотав что-то выражающее полное согласие, выпорхнул из кабинета, я обратился к Строганову.

— Присаживайтесь, Сергей Григорьевич, в ногах правды нет, — я вежливо подождал, пока он прислонит трость к столу и займет предложенное ему кресло. — Ума не приложу, граф, как эти придворные не съели вас со всеми потрохами, пока меня не было.

— О, не стоит беспокоиться, ваше величество, я всем говорил, что как только вы выздоровеете, то рассмотрите все их проблемы, — улыбнулся он.

Теперь понятно, откуда такая толпа придворных. Тоже мне удружил.

— Спасибо за откровенность, граф, но я хотел переговорить с вами вовсе не по этому поводу, — нагло соврал я, глядя ему прямо в глаза. — Сегодня в поезде при обсуждении последних литературных событий я задумался над ролью газет в формировании общественного мнения, — на самом деле мысль посетила меня уже давно. Я же из двадцать первого века, черт побери! Века, когда СМИ творили с мыслями простых граждан что пожелают, забираясь туда без мыла и прочих приспособлений. — В свете этого у меня возникло желание встретиться с ведущими публицистами, редакторами, журналистами, наконец. Как вы мне посоветуете это организовать?