Дмитрий Корниенко - Время Рыцаря

Но не успели они въехать в Шато-дю-Луар, как позвонил дядя. Он справлялся, как Альберт доехал, хорошо ли спалось, и, судя по голосу, удивился, получив ответ, что спалось хорошо. Причина разочарования стала понятна, когда новый владелец замка поделился затеей с комнатой ужасов. Пришлось Альберту подтвердить, что засыпать все-таки было очень страшно, и если бы так не устал с дороги, то не сомкнул бы глаз. В трубке с сомнением похмыкали, но, кажется, поверили. В заключение дядя лишь попросил не мешкая приступить к изучению замка и, помимо исторических фактов, обратить также внимание на легенды и местные страшные истории. Не успел Альберт задуматься, каким же образом собирать местные легенды и предания, как позвонил Крушаль и поведал о некоей папке, оставленной им в каминном зале, со специально подобранными материалами по истории Курсийона. Но агент был немногословен, а впереди уже показался супермаркет, возвышавшийся среди окружающих полей гигантской белой коробкой, словно возмещая утраченное влияние феодальных твердынь.

Довольно быстро купив все необходимое, чтобы на несколько дней обеспечить себя завтраками, обедами и ужинами, Альберт разглядел в галерее на выходе небольшой книжный магазинчик. С трудом втиснув тележку между узких стеллажей, он полистал альбомы с фотографиями местных красот, а когда уже уходил, в глаза бросилась небольшая книжка в мягкой глянцевой обложке, на которой скелет в саване скакал на призрачной лошади и размахивал косой. 'Страшные истории замков Луары', – прочитал он и вспомнил, что света в его комнате нет. Сборник отправился в тележку, и туда же через пять минут были брошены подарочные свечи в виде гномов из местной сувенирной лавки.

На обратном пути Андре нарочно сделал большой крюк, чтобы показать окрестности. Время от времени он комментировал виды за окном, но понять его было сложно, а от звуков хриплого дребезжащего голоса ужасно хотелось откашляться. К тому же буйная летняя зелень по обочинам старательно маскировала окружающее, иногда открывая взгляду то деревенские домики с простенькими автомобилями во дворах, то скальные обрывы холмов, с которых надменно поглядывали на свободную от дани округу небольшие, но суровые замки.

Нетерпение заглянуть в папку Крушаля переборол аппетит, возбужденный развратно разложенными яствами за стеклянными перегородками магазинных витрин. Но наедаться не стоило, чтобы ненароком не уснуть потом на одном из диванчиков, разбросанных по комнатам, и обедом стал лишь спрыснутый оливковым маслом зеленый салат да ветчина с хлебом. Потом Альберт сварил себе большую кружку крепкого кофе, чтобы не угас пыл естествознания, взял предусмотрительно захваченный блокнот и отправился искать каминный зал на втором этаже старого крыла.

Тот, кто мало-мальски знаком с замками, знает, что порой попасть в какое-нибудь помещение можно лишь поплутав в сложной системе ходов, коридоров и лесенок. Сначала Альберт искал лестницу на второй этаж, но та, что была рядом с кухней, вела только в винный погреб. Потолкавшись по первому этажу и попав в тупик, он вернулся на кухню, прошел по длинному коридору в новое крыло, оттуда поднялся на второй этаж и через многочисленные проходные комнаты с давно потухшими каминами прошел обратно в крыло старое. Уровень пола все время менялся, то опускаясь на несколько ступенек вниз, то поднимаясь на пяток ступеней вверх, и очень сложно было не разлить кофе, заглядевшись на очередной гобелен. Дверей на пути было множество, каждую приходилось открывать, чтобы найти нужную, а в итоге искомый зал обнаружился совсем неожиданно, за дверью такой маленькой, словно она вела в кладовку.

Историк сделал несколько шагов и огляделся. Серая пыль висела в косых полосах света и таяла в сумраке. Ноздри невольно расширились: слишком густым показался холодный древесный запах вперемешку с копченым каминным духом. Альберту захотелось нарушить настороженную тишину, нарушаемую только жужжанием мух на стеклах, и он сначала постучал костяшками пальцев по латам ближайшего рыцарского чучела, а затем со скрипом отодвинул от стола один из многочисленных стульев с высокой прямой спинкой. Серая картонная папка вздувалась на столешнице. Усевшись, историк аккуратно поставил успевшую остыть кружку на блокнот и оттянул резинки. Папка распахнулась.

Сверху лежали открытки и фотографии: начала века и послевоенные. Курсийон представал со всех возможных ракурсов, сезоны, люди, деревья сменялись вокруг него, да и сам он не оставался неизменным. Вот рабочие перекрывают крышу, и новая ее часть блестит свежей темной черепицей, а вот эта же крыша на другой фотографии, спустя годы, но уже замшелая, неровная… Альберт перебирал карточки, разложенные по годам, и видел, как замок то старел, то возрождался, как птица Феникс, на зависть людям, которые так не умеют.