Александр Лысёв - «Поворот все вдруг!». Укрощение Цусимы

Вечером Петя Веточкин сидел на позициях 5-го полка. Японцы пока угомонились, и полковник Третьяков, пользуясь передышкой, обходил траншеи. Рука на перевязи, но сам улыбается.

– Ребята! Дела идут хорошо, – говорил полковник, пробираясь между стрелками и похлопывая их по спинам. – Под Ляояном наша взяла. Скоро будет выручка.

Весть о том, что на помощь с севера идет наша Маньчжурская армия, заметно всех приободрила.

– А может, опять брехня? – спрашивал кто-нибудь с недоверием.

– Да ты что! – шикали на сомневающегося. – Раз Третьяков сказал, значит, дело верное.

Петя поужинал прекраснейшей кашей с салом. После двух суток боев это показалось настоящим раем на земле. Подумать только – каша с салом! Причем даже горячая. Что может быть совершеннее? Оказалось, может – теплый чай с приличным ломтем черного хлеба и даже (о, чудо!) с маленьким кусочком сахара вприкуску. А потом Петя лег на дно окопа, завернулся в найденный китайский ватный халат и спокойно проспал до самого утра.

На следующий день раздали свежие номера «Нового края». Все подтвердилось! Ойяма ушел от Ляояна. Оптимисты ожидали со дня на день появление на Ляодуне главных сил генерала Куропаткина. Кто-то якобы уже видел на дальних перевалах конные разъезды генерала Мищенки. Предполагали, что теперь 3-я японская армия, осаждающая Порт-Артур, сама будет вынуждена оборонять Киньчжоусские позиции, сражаясь на два фронта.

Что ж, и вправду очень отрадные известия! Петя нагнулся в окопе положить милую газету на ватный халат. И услышал стремительно нарастающий протяжный свист. В следующий миг его подняло над землей, словно кто-то хорошенько дернул за ноги. Грохнул разрыв. Петя ткнулся носом в халат, с хрустом комкая газету лицом. Сначала ему показалось, что оторвало ноги. Но нет, пошевелил пальцами в сапогах и даже, лежа на животе, согнул ноги в коленях. Веточкин осторожно ощупал бока, бедра. Сзади пониже пояса обе ладони погрузились в липкую кровавую кашицу. Резко стало очень больно.

– Санитара! – жалобно заскулил раненый Петя Веточкин.

– Ну это ж надо, браток! – не мог сдержать улыбки бородатый сибиряк, укладывавший Петю пузом на носилки. – Японец за все утро выпустил один-единственный снаряд и попал прямехонько тебе в задницу. И смех и грех!

Петю доставили в Артур и поместили в военный госпиталь на Тигровом полуострове.

– Вам сколько лет, голубчик? – поинтересовался пожилой доктор с седой бородкой клинышком.

– Двадцать, – простонал Петя с операционного стола.

– Вот вам двадцать осколков на память. – В лоточек с металлическим стуком упали изъятые из Петиного мягкого места посторонние предметы. – Выбрал самые красивые. Извините, голубчик, придется некоторое время полежать на животике.

Петю занесли в пропахшую карболкой огромную палатку. На дощатом настиле стояли рядами десятка три железных кроватей с панцирными сетками.

– О, Веточкин! – услышал почти с ходу Петя знакомый, чуть булькающий голос. Жилов!

– А я думал, вы… – начал Петя и прикусил язык.

– Все тоже так думали. Да у меня фамилия обязывает. Не могу так просто концы отдавать. Постой, постой, да ты никак в ж… раненый, – пригляделся замотанный бинтами по самую шею Жилов.

Через две кровати кто-то сначала заклокотал, потом закашлялся. Веточкин не сразу догадался, что это какой-то раненый так смеется. Раздался голос:

– Поручик, вы нас доконаете своими шутками. В прямом смысле слова, рассмешите до смерти.

– Так ведь, господа, ни слова против истины. Он именно туда и раненый.

– Ну что вы, в самом деле, – забормотал Петя, накидывая на себя сверху одеяло.

– Не обижайтесь, юноша. Это не самое страшное, что может случиться в нашей жизни, – прозвучало из соседнего ряда.

– Юмористы, – пробурчал Веточкин в подушку.

– А чем нам тут еще заниматься? Не болячки же свои обсуждать? – беззлобно сказал кто-то неподалеку, для Пети не видимый.

– Кто не смеется, того закапывают, – прогудел с соседней кровати бритоголовый абрек с огромной серьгой в ухе и вскинул вверх забинтованные по локоть руки.

Петя передернул плечами и поспешил отвернуться к Жилову.

В палатке царило необычное для медицинского заведения оживление. Во всех углах обсуждали последние новости. После получения известий о деле под Ляояном все единодушно сходились на том, что война кончится в самое ближайшее время.

– Да, собственно, в стратегическом смысле уже все, – говорил один раненый капитан. – Японцы и впрямь срывают на нас последнюю злобу. Артур для них стал вопросом престижа.