Николай Берг - Мы из Кронштадта, подотдел очистки коммунхоза (Часть 2) [СИ] (Прода от 28.01.2013)

Немного смягчившийся владелец бидонов, тем не менее, возразил и на это:

— Сожрать можно, хотя пиво вот, это все лишнее. Баранина — не мясо. Вообще. Только для этих… горняков. Приличные люди едят свинину, иногда телятину. Птицу — беднякам. а баранину — горнякам. А рыбу, кроме форели, селедки и кильки — на корм. Мы за пищевой экстремизм.

Тут Ирку, чуть-чуть уже пустившую слюни от всех этих вкусных разговоров, сильно удивило и встревожило то, что появившаяся в проулке напарница, повела себя очень странно. Сначала она просто шла, потом заметила стоящую Ирину, кивнула и прибавила шагу, но заметив кучу мужиков в курилке и поначалу окинув их довольно равнодушным взглядом, словно мебель на помойке, вдруг как запнулась, остановилась вообще, уже пристально глядя на сидящих, сделал шаг в их сторону, мотнулась обратно, потом опять шагнула к курилке, справилась с собой — но явно не без труда, словно не вполне владея собой, и поспешно завернула к Ирке, как будто прячась от тех, кто спокойно курил. Меловая бледность лица кудлатой поразила Ирину.

— Ты что? Да что с тобой? Ты как? — удивилась Ириха.

— Когда он, рождаясь, входил в этот прекрасный мир, через известные Врата, очевидно створки врат Жизни его прищемили — не сразу и непонятно, сквозь сжатые зубы процедила кудлатая.

— Слушай, да что с тобой, у тебя на лице одни глаза остались, — всерьез забеспокоилась Ира.

— Забей. Проехали. Слушай. не в службу — узнай откуда эти и что дальше делать будут — жутковатым шепотком прямо в ухо сказала напарница.

— Не вопрос. Ты тут не свалишься? У тебя что, эпилепсия? Обморок?

— У меня все в порядке, — почти обычным голосом, но как-то мутно, неубедительно, отозвалась кудлатая. Ирка пожала плечами и вышла из-за угла. В курилке тем временем уже пошел разговор о том, что вообще-то вполне можно было бы устроить шашлычок. Опять речь шла о поразивших воображение мужиков литрах уксуса, а вино почему-то так не удивило, отметила Ирина про себя.

— Говорят, что в шашлык его добавлять нельзя.

— Врут. Любую кислоту можно, съедобельную. Угсус пойдет вполне.

— Если серьезно, то вот есть рецепт маринования шашлыка в майонезе. Рецепт не мой, а повара знакомого. Так и что такое на сегодняшний день майонез, как не уксус, масло растительное и яичный порошок?

— Можно. И в хе можно. Тады можно быстрее жарить, только мясо слегка суше, но это поливом во время жарения устаканить монна

— А можно все же на чем вкуснее, вине или пиве, а уксус — пусть он пушки поливает!

— Мне только парусных пушек не хватает.

— А блондинки будут?

— Раз водка есть, то и блондинки будут. После нужного количества чарок. А могут быть и рыжие, но не сразу, а через три-пять дней.

— Чутка попозже. Блондинки, оне ноне такие — не успел 'ква' сказать — а она усю водку попила, сало зъила, груздями закусила и пельменев требовает.

Тут Ирка наконец увидела обладателя знакомого голоса и с радостью узнала того самого Альбу, что привез ее сюда. То, что он оказался тут показалось добрым знаком. К нему она и решила обратиться сразу. Не откладывая дела в долгий ящик.

Не то седой, не то светловолосый здоровяк со шрамом на короткостриженной башке приветливо ухмыльнулся и встал с места, сказав:

— Привет уважаемая Ирина, не ожидал так скоро встретиться!

— Доброе утро! — сверкнула в ответной улыбке всеми зубами Ирка.

— О, как про водку речь, так и блондинки появились! — заявил один из сидящих, тощий и мелкий, какой-то крученый весь.

— Гусары, молчать! — скомандовал хозяин бидонов с уксусом, грозно сверкнув глазами.

Все заржали.

— Присаживайтесь! — пригласил Ирину, освобождая кусок лавки грузный мужик, весь обвешенный, как показалось с первого взгляда, кобурами с пистолетами, подсумками и прочим человекоубойным добром.

— Нет, спасибо, очень уж тут у вас накурено! — одарила и его улыбкой Ирина, но улыбкой поблеклее, подежурнее и зубов на восемь менее приветливой. Альба понял намек и вылез из курилки на просторы двора.

— И как добрались? — спросила его Ирка.

— О, отлично, просто отлично! — и здоровяк рассыпался в подробностях счастливой встречи с выжившей семьей. Ирина стояла, слушала и кивала головой, тихо улыбаясь. Притворяться ей не было нужды, действительно было приятно посмотреть и послушать счастливого человека, тем более, что была у Ирины твердая уверенность в том, что и счастье и несчастье — категории материальные и вообще даже на болезнь похожи — можно даже и заразиться и тем и этим, смотря с кем водишься. Помнится, бабушка в детстве рассказывала сказку о том, что есть такое горе-злосчастье, отчего люди и становятся невезучими, но если у колдуна знающего узнают одно присловье, то могут свое горе-злосчастье передать другому человеку, отдав или подбросив какой-нибудь предмет с пожеланьем-перекидышем. Вместе с горем-злосчастьем. Потому Ирина не любила общаться с невезучими. А тут, слушая везунчика, словно на солнце грелась. Альба пел соловьем минут десять. Потом спохватился и несколько неуверенно спросил: