Дмитрий Беразинский - Задолго до Истмата

— Господин генерал! — охрипшим голосом закричал он. — Ляхи приближаются к середине озера!

Один из адъютантов схватил под уздцы жеребца и легким бегом повел его к конюшням — чтобы не запалить великолепное животное. Всхрапывая, жеребец на трясущихся ногах последовал за ним.

— Отличная работа, господин капитан! — поблагодарил офицера министр.

— Никак нет, господин генерал-фельдмаршал, — поправил Басманова вестовой, — всего поручик. Поручик Кижеватов!

— Уже капитан! — улыбнулся главнокомандующий. — Молодец!

Волков, довольный, отвернулся. Приятно видеть, как претворяются в жизнь твои планы. Пусть и не самые великие и грандиозные. Тем временем Басманов сквозь зубы отдавал приказание командиру батареи. Славой делиться — это не хлебом, Хлеба не жалко, а вот присутствие графа Волкова несколько выбивало министра обороны из колеи. Осознав это, Андрей Константинович махнул рукой, прощаясь, повернулся и зашагал к городу. В этот же момент, как бы издеваясь над Басмановым, заговорили шестидюймовки. Страдальчески скривившись, тот небрежно отдал честь и повернулся лицом на запад. Спустя полминуты Петр Данилович устыдился своего порыва и обернулся — спина графа мелькнула в начавшейся метели и пропала.

Иннокентий закончил сжигать последний мешок с бумагами. Поворошив для порядка в камине кочергой, он устало откинулся на спинку стула, который пронзительно заскрипел под его тушей.

«Вот и все, — подумал он, — все улики уничтожены, проклятая энтропия должна начать восстанавливаться. А нас ждет пенсия и пожизненный курорт на Унтерзонне — заслужили. Этот мир дальше будет обходиться без нас... как обходился многие тысячи и сотни лет до этого, когда на наше существование не было и самого легкого намека. Какая сволочь ломится в дверь?»

Иннокентий старчески закряхтел и встал. Неспешно подошел к филенчатой двери, отворил, вышел в коридор. Отодвинул задвижку кодового замка, даже не глянув в глазок, недоуменно застыл. На пороге топталось создание размером с Ростислава. Грубые, точно вытесанные топором черты лица, почти гротескная мускулатура, торс, скрытый под темно-синим пальто без рукавов.

— Майн готт! — выпал в осадок Кеша. — Ты откуда взялся?

— Дядь Кеша, меня прислали, чтобы передать вам, что если вы тотчас не поспешите, то будет поздно. Корректировщик запускает программу сворачивания континуума!

— В душу мать! — выругался Иннокентий, схватил в охапку полушубок с шапкой и бросился на выход. Огр Васятко летел следом.

Сын Ефросиньи, той самой девки, которую нашли в лесу привязанной к дереву, десяти лет от роду, но весом и ростом он был с молодую гориллу. Мать испытывала панический страх перед своим чадом, к пятилетнему возрасту перегнавшему в росте ее саму, и оставила паренька на попечение команды графа Волкова. Сама она предпочла сделаться послушницей и уйти в монастырь. Таким образом, Васятко стал «сыном полка». Извлекшая его на божий свет Анастасия сделалась опекуншей мальца, а сам он был в качестве пажа то при Волкове, то при Ростиславе. Забавный уродец являлся любимчиком премьер-министра и был отправлен вместе со всеми на Унтерзонне.

Симонов с Васяткой выбежали на улицу. Как назло, ни одного возка в этот ранний час. Крупные хлопья снега бьют в лицо, и тяжелые снежинки оседают на разгоряченной коже. Вдалеке послышалась канонада — береговые батареи начали свой неспешный разговор.

— Бежим! — крикнул Иннокентий, дергая огра за рукав. Тот остался безучастен.

— Смотрите, дядя Кеша! — Иннокентий обернулся. Прямо на них накатывался непонятно откуда взявшийся снежный смерч. Напоминая гигантский волчок, он приближался к ним, всасывая по дороге все, что плохо лежало: замерзшие конские яблоки, метлу дворника, зазевавшуюся собачонку.

— Назад! — заорал Кеша, пытаясь утащить за собой Васятку. Однако никогда не трусивший перед людьми огр панически страшился природных явлений. Нескольких секунд замешательства хватило, чтобы снежный смерч достиг их и поглотил. Внутри смерча было почему-то темно и тихо.

— Бля, уши заложило! — неожиданно выругался Иннокентий.

— Что? — не понял Васятко.

— Не успели! — почти крикнул Симонов, и в этот момент они рухнули вниз...

Второго февраля в Свято-Софийск прибыл Ростислав Каманин. Императрица еще несколько дней должна была оставаться в монастыре — по округе разгуливали немногие спасшиеся после Ледового побоища II ляхи. Их отлавливали специальные разъезды и выпроваживали в Нарву и Дерпт. Из тридцати тысяч поляков смогли сбежать лишь около пяти тысяч. Остальные ушли на дно Чудского озера, приютившее всех: мазовецких, силезских, познаньских, люблинских и прочих шляхтичей. Три тысячи крылатых гусар в малиновых жупанах — личная гвардия Станислава — сгинули, не оставив после себя и следа. Выплыть на поверхность облаченному в стальную кирасу гусару в морозную январскую ночь — задача немногим менее трудная, нежели у закованных в броню фризских рыцарей в 1242 году.