Мэри Джентл - Том I - Пропавшая рукопись

Девственницей она, ясное дело, не была. Вся ребятня в лагере перепихивалась ночью под вонючими овчинами, а у Аш к тому времени были и постоянные дружки. Но эти двое наемников были не восьмилетки — взрослые мужики. У одного хватило порядочности напиться в стельку.

Другой был достаточно трезв, чтобы заметить, что соплячка всхлипывает. Такая неблагодарность заслуживала наказания. Он накалил острие кинжала в костре и провел ей острием по скуле от глаза к уху. Девчонка не угомонилась, так что он резанул еще раз и рассек щеку параллельно первому надрезу.

Аш взвизгнула и вырвалась у него из рук. Кровь заливала ей щеку. Девочка еще не справлялась с мечом или топором, хоть и начала уже учиться, но у нее хватило силенок поднять взведенный арбалет, брошенный кем-то на телеге, и в упор пристрелить первого насильника.

Кинжал вспорол ей другую щеку, но теперь это был честный удар, без всякого садизма. Парень бил насмерть, да только промахнулся.

Перезарядить арбалет в одиночку она не могла, но и убегать не стала, а нашарила под трупом мясной нож и воткнула его в бедро солдата, точно перерезав бедренную артерию. Он истек кровью в считанные минуты. Аш оказалась способной ученицей и помнила, куда целить.

В лагере наемников убийством никого не удивишь, но восьмилетка, уложившая двух взрослых вояк, заставила обратить на себя внимание.

Первое отчетливое воспоминание детства Аш сохранила о дне суда. Ночью прошел дождь, и под утренним солнцем от поля и перелеска поднимался пар. Косые лучи высвечивали сквозь дымку палатки, фигуры грубых вояк, котлы, телеги, козлов, прачек, шлюх, капитанов, коней и флаги. Ярко горели отрядные цвета на эмблемах и плащах. Аш смотрела на большой раздвоенный штандарт с изображением креста и зверя, вдыхала прохладный воздух раннего утра.

Бородатый мужчина присел на корточки, чтобы заговорить с ней. Она была мала ростом для своих восьми лет. Аш увидела свое лицо, отраженным в блестящих пластинах нагрудника.

Большие глаза, растрепанные серебристые патлы и три незаживших шрама: два на левой щеке, один на правой. Вроде племенного знака каких-нибудь диких скифов.

Она поглубже вдохнула, ощутив запах дыма, конского помета и мужского пота; увидела вдруг, словно со стороны: большой мужчина на корточках и перед ним крошечная девчонка с растрепанными кудряшками, в заплатанных штанах и в лохмотьях камзола, полы и рукава свисают до земли. Босоногий ребенок с круглыми от страха глазами — и с обломком большого охотничьего ножа, перезаточенного в кинжал по детской руке.

Тогда она впервые осознала, что красива.

Бессильный гнев заставил кровь барабанами застучать в ушах. Если бы знать, как использовать эту красоту! Бородатый мужчина, капитан отряда, спросил:

— У тебя отец или мать живы?

— Не знаю. Может, кто из них и отец, — она наугад ткнула пальцем в толпу солдат. — А матерью никто себя не зовет.

Худощавый солдат, стоявший рядом с капитаном, негромко подсказал:

— Один из убитых имел глупость оставить заряженный арбалет. Можно сказать, сам нарвался. Что касается девчонки, прачки сказали, что она не девственница, но и шлюхой ее никто не кличет.

— Если она достаточно взрослая, чтобы убивать, — капитан оскалился сквозь медную проволоку усов, — значит, и достаточно взрослая, чтобы отвечать за убийство. Выпороть ее на телеге.

Раздался звонкий, тонкий, но отчетливый голосок:

— Меня зовут Аш. Они сделали мне больно, и я их убила. Если кто-то еще сделает мне больно, я его тоже убью. И тебя убью.

Аш получила положенную порку, с добавкой за дерзость и нарушение дисциплины. Она не плакала. Потом один из арбалетчиков дал ей обрезанную по росту куртку и тряпичный нагрудник с соломенными валиками вместо доспехов, и девочка с гордостью напяливала его всякий раз, когда училась обращению с оружием. Месяц-другой она считала того арбалетчика своим отцом, но вскоре поняла, что его доброта была минутной прихотью.

Несколько позже, когда ей почти исполнилось девять, по лагерю прошел слух, что появился Лев, рожденный Девой.

Маленькая Аш сидела, прислонившись к стволу сухого дерева, и внимала рождественскому представлению. Подстеленная шкура отчасти защищала седалище от холода промерзшей земли.

Шрамы заживали медленно и до сих пор ярко выделялись на бледной коже. Когда она, вместе с компанией лагерной беспризорной ребятни, выражала свое восхищение пронзительным визгом, изо рта вырывалось белое облачко пара. Страшный Дракон (человек, закутанный в дубленую конскую шкуру, с конским черепом, привязанным на макушке), топоча ножищами, ковылял через сцену. На шкуре еще сохранились волосы, и длинный хвост развевался пониже спины. Рыцарь Пустых Земель (отрядный сержант, одолживший у кого-то отличные доспехи) взмахнул копьем и промахнулся с чрезвычайным искусством.