Андрей Дай - Поводырь в опале

— Но нам нужно посоветоваться, обсудить… — семидесятилетний генерал, профессор и инженер еще пытался остановить катящийся на него вал. — А что, если соблазн окажется слишком велик, и я растрачу ваши деньги?

— Ах. Я не сказал! В этом случае вы откажете своим детям в безбедном будущем. К жалованию прилагается еще и три процента акций Томских Железных Заводов.

— Пишите, сударь, пишите, — заторопилась госпожа Александрова. Судя по всему, очень скоро планирующая сменить фамилию на Чайковскую.

Да я и не сомневался. Лежащий на столе в гостиной листок бумаги с круглой цифрой — сам по себе лучший агитатор.

— Анатоль, — позвал я по-французски, пока Илья Петрович что-то активно обсуждал с Елизаветой у окна. Парнишка, видно подслушивающий у двери, мигом появился.

— Там, — я махнул рукой на позабытый всеми на комоде пакет с подарками. — Разберись кому что. В Рождество был слишком занят, прости, что только сейчас…

— Что вы, Ваше превосходительство, — сгребая тяжелый сверток — одни ружья весили по три фунта, поспешил он меня оправдать. — Мы-то тем более вам подарки не сделали.

— Герман Густавович, — позвал Чайковский. — Я принял решение согласиться.

— Отлично, — протягивая руку, искренне обрадовался я. Теперь у меня было на кого свалить хоть часть забот. — Еще две или три недели я буду в столице. За это время вам, Илья Петрович, следует заняться подбором людей и готовиться к дальнему путешествию. В случае любых затруднений… Илья Петрович! Я не шучу! Любые затруднения, и вы ставите меня в известность! О конкретной дате отправления я вас извещу.

— Хорошо, Герман Густавович, — ну вот, уже и имя мое запомнил. Хорошее начало! — У меня будет время ознакомиться с новинками в металлургии, и снестись с некоторыми своими учениками. А если потребуется приобрести что-либо из приборов или инструментов…

— Шлете ко мне посыльного.

— Шлю к вам посыльного, — улыбнулся Чайковский, и Елизавета Михайловна ласково взяла его ладонь в свою. Управляющий моих заводов в надежных руках.

Заторопился уйти. Наступал момент, когда дальнейший разговор мог превратиться в переливание из пустого в порожнее. Илье Петровичу было что обсудить с Елизаветой Михайловной, и мне не стоило при этом присутствовать.

Тем более что время приближалось к обеду и в животе потихоньку распевались обиженные скудным завтраком кишки. В Аничков дворец назначено на четыре дня. Это означало — кормить не будут. Следовало покушать где-нибудь в городе. Кухарка старого генерала Лерхе была кем угодно — Густаву Васильевичу лучше известно кем — но только не искусной стряпухой. По правде сказать, из всего, что она рисковала приготовить, я смог без содрогания в себя впихнуть только овсяное печенье. Но нельзя же круглосуточно давиться одним и тем же?! Так же, от переизбытка овса в организме, можно и по-конски заржать!

Благо, я являлся обладателем уникального, единственного в своем роде, внутричерепного говорящего навигатора по Санкт-Петербургу. Герочка не дал помереть с голоду, подсказав, что неподалеку от Училища Правоведения, на Рыночной, есть вполне себе приличный подвальчик, в котором, кроме спиртного, подают еще и замечательные кушанья из куриц. Так прямо расхваливал покрытые золотистой корочкой жирные тушки с гречишным гарниром, что я чуть слюной не захлебнулся.

Заведение нашлось на том самом месте, где и было во времена моего… то есть — Герочки, ученичества. И хотя курицу они больше не готовили — толи поставщик сменился, толи повар — но и щи, и котлеты оказались отменными. А вместо компота, хорошо пошла ледяная водка. Немного. Грамм примерно сто, да под хрустящую квашенную капустку, и пьяным меня не сделали, и необходимое расслабление сжавшейся от страха душе подарили.

К полосатой будке караула на подъезде к дворцу я подъехал без десяти четыре. Думал — успею. Думал — это на Высочайшую аудиенцию, не имея придворного чина нужно за пару часов являться, а здесь-то, поди, проще. Нефига подобного! Два — не два, но минут сорок меня точно мурыжили. Сначала пришлось ждать офицера Особого сводного ЕИВ полка. Потом тот, вспомнив, что список приглашенных на нынешний день остался в караульном помещении, ушел. Неспешно так, с ленцой. Будто бы — давая мне время одуматься и сбежать. И очень удивился, обнаружив меня на том же месте. Тем более что действительного статского советника Лерхе в списках не значилось.

Отправили вестового к дежурному командиру собственного ЕИВ цесаревича казачьего караула. Николай, кроме много прочего, был еще и атаманом всего казачьего войска.