Дмитрий Никитин - РЯВанш!

- Это как считать, Николай Николаич! - криво усмехнулся Кедров. - Может, по скорости мы теперь японцам и не сильно уступаем, а в остальном... Главный калибр у нас, кроме новейших линкоров, 12-дюймовый, а у японских почти у всех - 14 дюймов. А, главное, броня наша, можно сказать, совсем никакая, голые мы перед японцами. Так что разве четверку "Измаилов" в море выпустить допустимо. Они хоть с дальней дистанции смогут бой вести, да и убежать вовремя успеют. Остальные восемь дредноутов - только в обороне главной базы, за минами, при поддержке береговых батарей...

- Опять в базе сидеть? Стоило ли через полмира плыть, чтобы потом в гавани отсиживаться! Как потом мы, моряки, солдатикам в глаза будем смотреть, как объясним, почему уже вторую войну флот на базах простоял, пока армия кровь проливала?

- Так и объясним! - вспылил Кедров. - Так и объясним, что если флот на сражение пойдет, и японцы его потопят, мы не просто корабли с тысячными экипажами потеряем. Не будет флота - японцы подойдут к Владивостоку, подавят дредноутами береговые батареи и силы прикрытия, вычистят минные поля. Потом высадят десант и пойдут прямиком на Харбин, в тыл всей нашей сухопутной армии...

- Тише! Тише, господа адмиралы! - вмешался в спор Колчак. - Я понял суть ваших предложений.

Командующий задумался. Коломейцева он не любил еще со времен, когда тот был капитаном шхуны "Заря" полярной экспедиции барона Толля, а юный мичман Колчак пребывал в должности рядового гидролога и был вынужден сносить деспотизм корабельного начальника. К тому же сейчас Коломейцев проявлял смелость за чужой счет, не его же речным мониторам участвовать в эскадренном сражении. К Кедрову же, Колчак, напротив, относился с симпатией и уважением. Компетенция Кедрова, как теоретика линейного флота, была общепризнана, тогда как Коломейцева, ценили, разве что, за организаторскую жилку и знания по ледовому плаванию. В результате в прошлую войну карьера Кедрова развивалась стремительно, а Коломейцева после одной истории сняли с командования балтийскими крейсерами и отправили, от греха подальше, начальствовать тыловой флотилией на Чудском озере.

Однако при всем этом слова пресноводного адмирала о необходимости выйти в море и дать японцам решительное сражение отзывались в душе у Колчака. Напротив, строго логичные заявления Кедрова о невозможности принять бой и необходимости, отсиживаясь во Владивостоке, сберегать эскадру, понимались умом, но абсолютно не принимались сердцем... Вот тоже в прошлую войну, после неудачи Галлипольской операции союзников, говорили о невозможности штурма с моря Стамбула. А Колчак вот пошел и форсировал Босфор! К тому, ему ли не знать, что длительное пребывание дредноутной эскадры в неподготовленном, удаленном порту погубит флот и без помощи японцев. Нет уж, лучше сыграть вабанк!

Командующий встал, одернул мундир:

- Господа! России нужен лишь тот флот, что способен выйти в открытое море и дать успешное сражение противнику. Продолжение прежней, сугубо пассивной стратегии обороны считаю далее невозможным. Прошу немедленно заняться подготовкой к общему походу эскадры. Пора вернуть русскому флоту его боевую славу!

Первыми из Владивостока вышли по-тихому одна за другой подводные лодки. В этом не было ничего необычного, в городе и на эскадре привыкли, что подлодки регулярно уходили патрулировать в море - куда чаще, чем надводные корабли. Однако только очень немногие знали, что на этот раз субмарины не будут охотиться на каботажные и рыболовецкие суда у корейских или японских берегов, а терпеливо залягут на позициях у проливов, чтобы не пропустить появления крупных сил противника.

Следом за подлодками из Владивостока отправился в рейд крейсерский отряд Сибирской флотилии контр-адмирала Георгия Старка, племянника того самого адмирала Оскара Старка, что протанцевал в 1904 году атаку японских миноносцев на Порт-Артур. Племянник у старого адмирала был более боевым, командовал минной дивизией в последнем морском сражении на Балтике в 1917 году, когда германский дредноутный флот отбросили от Моозунда. У Старка было пять кораблей - считавшийся уже устаревшим шестибашенный броненосный крейсер "Рюрик", флагман Балтийского флота в последнюю германскую войну и ветераны первой войны с Японией - вовсе безбашенные "Россия", "Громобой", "Аскольд" и "Варяг". Их провожали в поход открыто и торжественно; матросы из команд шумно гуляли последние дни и ночи во владивостокских кабаках. Наконец овеянные боевой славой корабля прошли мимо бездвижной эскадры и скрылись за туманный горизонт.