Владимир Поселягин - Путь истребителя

секретоносителя высшей категории. Задача на захват базы как основное не ставиться. Мне нужен лист и карандаш, я накидаю план острова.

Пока я рисовал оба острова примерные проходы к заливу, Зайцев опрашивал меня насчет подлодки и японского разведчика.

- Судя по описанию это Тип-7A. Опасный соперник, хорошо, что вы вывели его из строя, товарищ подполковник.

В это время пришел вызов от вахтенного офицера. Впереди появился малый остров. Солнце почти село, так что ночь самое то, для морского десанта.

Пока мы с безопасниками и капитаном эсминца обсуждали план высадки десанта. Старпом ушел формировать десант. По словам Зайцева на сто двадцать хорошо

вооруженных моряков можно было рассчитывать.

- Я думаю назначать командиром десантной партии капитан-лейтенанта Лосева, он в сорок втором хорошо отметился в бригаде морской пехоты под Ленинградом

командуя ротой. Два боевых ордена имеет, - сказал Зверев.

Лосев на это дело был отличной кандидатурой, так что мы согласно кивнули. Зверев встав, вызвал каплея в кают-компанию, это он был вахтенным офицером, поэтому

и не присутствовал при совещании.

Я его помнил, серьезный морской офицер, с наградным пистолетом. Отличный командир.

Мы быстро ввели свеженазначенного командира десанта в курс дела. После недолгого обдумывания он раскритиковал наши планы и быстро накидал свое виденье

высадки.

- Подводить эсминец к вражескому берегу, без знания глубин смерти подобно. Лучше оставить корабль под прикрытием маленького острова и на шлюпках дойти до

большого, где и произвести высадку. При приближении к берегу, за три мили, идти на веслах заглушив двигатели. Высадку нужно произвести в трех местах. Тут,

тут и тут, - указал он на моем рисунке места высадки.

- У вас есть переносные радиостанции? – спросил я Зверева.

- Две, - коротко ответил он.

- Приказ об атаке подадим ракетами. Две десантные партии идут к немецкой базе, одна штурмует залив. Нельзя оставлять немецкую базу без внимания, с этой

стороны вы не правы, товарищ подполковник, - продолжил Лосев.

- Я летчик, а не пехотинец. Вам виднее капитан, но задача по освобождению советских граждан все равно остаётся приоритетной.

- Освободим, - уверенно кивнул Лосев.

- Японец мешать не будет? – спросил я.

- Гранатометы возьмем. У нас в арсенале их штук двадцать, хватит с лихвой.

- Какие еще гранатомёты? – удивился я.

- Вы что, товарищ подполковник? – удивился капитан: - Их уже год как на фронтах используют. «Пантеры» и «тигры» горят за милую душу. Пехота на них чуть ли не

молиться.

- Не слышал, как-то не до этого было, - пояснил я немного смущенно: - Кстати, что там с эскадрой Октябрьского?

- Идут на полном ходу. Ориентировочное время прибытия пять суток, - немедленно ответил командир «Разящего".

Когда совсем стемнело, и эсминец замер на якорной цепи, десант начал грузиться в лодки. Через двадцать минут сто тридцать моряков вооруженных ручными

пулеметами, автоматами, гранатомётами и винтовками скрылись в ночи.

Операция, которую американцы впоследствии назовут как «Ночной шабаш» началась.

Остров в Тихом океане. Секретная немецкая база. Карцер.

Остров в Тихом океане. Секретная немецкая база. Карцер.

Духота тропического острова практически не ощущалась в подземных казематах. Было довольно прохладно, едва слышно монотонная капала вода. Сырость и

безнадежность просто пропитывало это помещение.

На базе не было офицерского карцера, только солдатский. Именно там и сидел майор Грохтердт, обвинённый в не выполнении приказа непосредственного командира и

за служебное не соответствие.

Как определил трибунал, состоявший из трех старших офицеров, больше просто не было, его вина была в том, что он отпустил угнанных самолет, что раскрывало

место базирования базы. За одно только это его арестовали сразу при посадке. Оправдание в виде того, что он мог потерять все экспериментальные машины,

выслушаны не были. Ему никто не верил, что за штурвалом угнанного у союзников гидроплана мог сидеть погибший Суворов. Если сам Фюрер сказал что Суворов

погиб, то так это и было. И никак иначе.

Монотонный стук капель давил на нервы, мысли метались в голове. Вздохнув, майор лег на нары, и прикрыл глаза. Он был старым битым офицером и знал, что такие

происшествия с кондачка не решаются, несмотря на то, что трибунал приговорил его к расстрелу.

В это время послышался звук поворачиваемого ключа и с пронзительным скрипом дверь карцера отворилась. Почти сразу внутрь заглянул один из охранников.