Андрей Посняков - Зов Чернобога

— Если он сам себе его не устроит, — тихо произнес Найден.

Нахмурив брови, князь вопросительно взглянул на него.

— Полагаю, он попытается заманить нас в ловушку, — пояснил свою мысль тиун. — Не думаю, чтоб все его воины кружили по окрестным лесам. Большая часть их наверняка где-нибудь затаилась, копя силы… Да и осень скоро — пора собирать урожай. Нет, не может такого быть, чтобы все Келагастовы мужики шлялись по лесам. Ну, малый отрядец — может. Остальные сидят где-то, выжидают. Знать бы только — где?

— А зачем знать? — Хельги внезапно засмеялся. — Если все так, как ты думаешь, — а я и сам к тому склоняюсь, — Келагаст обязательно оставит нам знак. След, который бы привел нас в ловушку. Вот по нему-то мы и пойдем!

— След? — поднял глаза тиун.

— Ну да. — Князь дал знак прочесать лес: — Вот от того холма до озера. Ищите.

— Что искать, княже? — робко переспросил один из десятников.

Князь усмехнулся:

— Увидите сами.

«Детские» разбрелись по лесам, внимательно осматривая местность. Ветер так и не разнес облака, наоборот, принес новые. Начал накрапывать дождик, мелкий, осенний. Хельги поежился, уселся в седло, поплотнее кутаясь в плащ. Отвернувшись от пепелища, он смотрел на север, куда вела неширокая тропа, исчезающая в густом ельнике. Почему-то казалось — именно там и отыщется нечто…

И князь не ошибся. Из ельника на тропу, размахивая руками, выбежали двое молодых воинов — «детских», возбужденно переговариваясь, помчались к князю, гремя кольчугами. Доложили наперебой, едва отдышавшись:

— Там… Там…

— На кольях…

— Мертвые головы, князь!

Хельги тронул поводья. Чего-то подобного он и ожидая. Ну как же… Мертвые головы. Не зря же их отрезали у убитых.

В ельнике, на полянке, хорошо видной с тропы, посреди мокрой травы торчали два небольших колышка, на каждый были насажены отрубленные человечьи головы: на левом — голова девушки с длинными волосами, на правом — отрока. Сверкая белками, глаза покойников, казалось, с укоризной смотрели на князя.

— Свежие! — Хельги поморщился. — Вороны еще не успели выклевать очи. Да и кровь едва запеклась. Отроки! — Князь обернулся к дружине.

— Слушаем, княже! — хором крикнули воины.

— Те, кто пойдут впереди, пусть поглядывают внимательно… И если заметят кого, сделают вид, что не заметили. Ясно?

— Ясно, княже! Веди же нас и знай — мы все готовы умереть за тебя!

— За меня? — улыбнулся князь. — Нет, отроки. За меня умирать не надо. Лучше послужите-ка родине.

— Послужим, княже!

Хельги махнул рукой. Повинуясь командам десятников, гриди двинулись в лес. Не прошли и нескольких перестрелов, как обнаружили на суку отрубленную руку, затем — еще одну, потом — голову. «Детские» молились богам и шепотом клялись не щадить жестоких врагов. Князь переглянулся с Найденом — все же они выбрали верное направление. Интересно, куда приведут их эти мертвые головы — к погибели, бесчестью иль славе?

— Найдутся ли у тебя береста и писало, Найден? — Князь вдруг резко осадил коня, оглянулся.

Тиун ответил:

— Как не найтись?

Вытащил из переметной сумы письменные принадлежности, протянул князю. Тот спешился и, быстро набросав послание, протянул «отроку» — белоглазому весянину Тяхку.

— Возвращайся к пожарищу. Положишь там на видное место.

Кивнув, «детский» умчался. Видно, знал короткий путь, — вытянув вперед руки, словно бы нырнул в ельник, только вместо брызг сошлись за спиной еловые лапы.

Хельги, проводив парня взглядом, пожаловался Найдену:

— Совсем памяти не стало. Едва не забыл, что к обители пожалуют наши…

Покачал головой. «Наши»… Отрок Твор — Творимир и Ладия… Ладислава, златовласая дева с васильковым взглядом. Улыбнулся мечтательно, совсем по-детски… Ладислава… Может быть, следовало ее подождать там, у сгоревшей обители? Будь князь менее опытен, так бы и сделал. Однако поступил по-другому. Вовсе не любовь должна стоять на первом месте у хорошего правителя, а интересы дела. Кто знает, как скоро прибудут к обители Твор с Ладиславой? Сколько их там ждать — день, два, неделю? За это время многое может прознать коварный староста Келагаст. И про засадную сотню Вятши, и про кое-что еще… Нет уж, пусть, уверовав в собственное везенье, радостно потирает руки да подгоняет время — скорей бы попался в ловушку глупый киевский князь, скорей бы! Что ж, пусть подгоняет, пусть тешится мыслями, а мы тем временем…

Поднимаясь вверх от Паши-реки к озерам, Ладислава с грустью смотрела не сторонам. С того времени, как подлые воины Черного друида вырезали весь род Дивьяна, так и не успело возродиться Шуг-озеро. Не пахана, не сеяна вокруг землица, не машут хвостами коровы на пастбище, не вялится на заборе рыба, лишь узкий челн мается у подгнивших мостков, никому не нужный. Да и кому, вообще, все тут нужно-то? Один Дивьян и уцелел из всего рода. А Дивьян что? Вольный человек, бродячий охотник, а по-другому сказать — изгой. Ни роду своего у парня, ни племени. Вот и сейчас ходит где-то, не тянет его на усадьбу — покосился частокол, свесились с петель ворота, и налетающий ветер рвет с крыши куски пожухлой соломы. Давно бы уже наложил на усадьбу лапу наволоцкий староста Келагаст, да не до того пока ему. Пока бы с народцем справиться, всех взять под свою руку, а уж потом… А шугозерская усадьба — да куда она денется? Подождет. Охотник Дивьян — он что, конкурент, что ли? Так и стоит пока усадьба — одинокая, никому не нужная.