Бобби Хатчинсон - Возрождение любви

Что с ней такое неправильное, что она не может создать в себе защитную раковину, как другие врачи? Почему каждый мертворожденный ребенок напоминает ей о том, что много лет назад случилось с ее собственным ребенком?

О Бог мой, может, ей нужно обратиться к психиатру. Но сегодня утром у нее на это нет времени, это уж точно.

Она завела мотор и выехала со стоянки, влившись в напряженное утреннее уличное движение. Времени у нее оставалось только на то, чтобы доехать до дома, принять душ, собрать вещи и спешить в аэропорт, чтобы успеть на рейс в Саскатун.

Она постаралась отогнать мысли об утренней трагедии и сосредоточиться на том, что следует взять с собой. Строгий костюм для заседаний конференции, гладкое черное шелковое платье для торжественного обеда.

Джинсы и сапоги для ранчо. Ее настроение несколько улучшилось, когда она напомнила себе, что после окончания конференции сможет провести пару дней с Тони и мальчиками.

И с Шарон, напомнила она себе. Пейдж никогда не чувствовала близость со своей невесткой, но, может, на этот раз все пройдет легче.

Она решила упаковать и тренировочный костюм для утренней пробежки. Уже больше недели ей не удавалось как следует побегать по утрам. Еще со времени учебы в медицинской школе она знала, что хорошая физическая нагрузка очень помогает снять напряжение.

Прямо перед ее машиной вывернулось такси, и она изо всех сил нажала на тормоз, чтобы не врезаться в него, ругаясь что есть мочи, когда ее машина вильнула, а тормоза взвыли, протестуя. С бьющимся сердцем она остановилась перед светофором, такси остановилось прямо перед ней.

«Идиот, сумасшедший», – мысленно обругала она водителя. Ее всю трясло. Она даже решала про себя, не вылезти ли из машины и разбить ему стекло, но разум взял верх.

Ты становишься психом, доктор Рандольф.

Нет никакого сомнения, что ей действительно нужно провести пару дней, отдыхая на ранчо у Тони, вдали от рожающих женщин и безумного ванкуверского уличного движения. И даже если Шарон не будет счастлива увидеть ее, Тони и маленькие ребята возместят этот минус.

– Ну и как, Пейдж, эта конференция, на которую ты приезжала, стоила того?

Шарон осторожно разливала холодный суп в свой лучший столовый сервиз, поручив Тони передавать тарелки и не глядя на Пейдж.

– Конференция была интересная. Пара семинаров по акушерству, которые…

– Мне не нравится этот зеленый суп, папа. Я обязан его есть? – Жалобный голос Мэттью прервал фразу Пейдж, и она улыбнулась, глядя на страдальческое личико своего семилетнего племянника, взирающего на стоявшую перед ним тарелку.

– Ты должен это съесть. И не прерывай никого, или ты отправишься в свою комнату без ужина.

Голос Тонн звучал резко, и он сурово посмотрел на сына. Лицо Мэтью залилось краской и, когда он наклонил свою рыжеватую голову над тарелкой с супом, Пейдж заметила намек на слезы.

Она посмотрела на Тони, удивленная его раздражением. Обычно он был человеком легким, мягким и терпимым к мальчикам, но с той минуты, как она приехала сюда несколько часов назад, Пейдж ощущала в этом доме некое подспудное напряжение.

С момента ее приезда Тони и Шарон все время шпыняли друг друга. У Шарон были какие-то трудности с приготовлением обеда, и она изображала из себя жертву, перетрудившуюся под тяжестью этого процесса.

Пейдж понимала, что у ее невестки действительно не было времени на приготовление особенных блюд, и изо всех сил возражала против этого. Даже горожанин знает, что конец августа – самое напряженное время на ранчо. Урожай созрел и надо кормить наемных сезонных рабочих, фрукты из сада надо замораживать или консервировать на зиму, а мальчикам требуется миллион вещей, прежде чем они будут готовы пойти в школу.

Но Пейдж так и не поняла, почему Шарон отказалась от ее приглашения увезти их всех на веселый пикник. А если это было неудобно, то почему ее невестка не захотела просто передохнуть вместе с ней и устроить простой обед на широком деревянном столе в удобной кухне, как если бы… как если бы Пейдж действительно была членом их семьи?

Ей было неприятно, что ее принимают как почетную гостью. Обед был устроен в узкой столовой. Столовое серебро блестело, дубовый стол покрыт льняной скатертью, а ее племянники сидели за столом в белых рубашках, а их лица и руки носили следы недавнего и жестокого умывания.

Мальчикам не разрешили сесть за стол в шляпах стиля «Дикий Запад», которые она привезла им в подарок, но они все-таки надели ботинки и пояса из тисненой кожи.