Константин Арий - Олимпиада-80

— Привет, Маш, — поприветствовал свою знакомую Макс.

— А что ты делаешь? — с деланным любопытством спросила Маша.

Макс, отхлебывая квас из кружки, свободной рукой указал в сторону кучи дров.

— А мы сейчас с ребятами в лес, на шашлыки едем, а вечером в клуб, — плохо имитированным обыденно-равнодушным тоном произнесла его собеседница, — если хочешь, можешь тоже в клуб приходить.

— Нет, я вечером в Москву планировал уехать, — отказался Макс. Еще месяц назад, узнав о готовящейся в столице выставке легенд отечественного автомобилестроения, он загорелся желанием вживую увидеть раритетные машины. Дома, в городе, у его уже дожидался купленный билет на поезд, отправляющийся сегодня вечером.

— В Москву… — надув покрытые блестками губы, с какой-то мечтательной завистью в голосе протянула Маша.

Тут их внимание привлек режущий слух скрежет старых тормозов. На полной скорости, подняв облако пыли, прямо напротив дома, где жила Маша, остановилась вишневая девятка, с местами облупившейся краской и уже изъеденным ржавчиной кузовом. Это, вероятно, и были те самые ребята, о которых говорила девушка.

— Ну, поки, Масик, — девушка выпятила вперед и вывернула наружу губы, так что они они стали похожи на утиный клюв, сдвинула огромные очки и, взглянув исподлобья, подмигнула Максу. Он в порядке дежурной вежливости махнул ей рукой, и девушка, широко виляя бедрами и выбирая место для следующего шага пошла к машине.

Сложив дрова в сарай, Макс зашел в дом, взял пачку старых, истрепанных временем советских денег, каким-то чудом сохранившихся у его бабушки. Он обещал привезти эти банкноты своему московскому другу, коллекционеру, у которого планировал остановиться на пару дней пребывания в столице.

Вскоре они с отцом, уже отдохнувшим после ночной рыбалки, направились домой, в свою городскую квартиру.

И сейчас они ехали по одной из городских улиц. Макс был полностью погружен в мысли о грядущей выставке, на которую он так сильно мечтал попасть. Вдруг правое колесо автомобиля внезапно попало в глубокую ухабину, и тут же послышался скрежет коснувшегося асфальта днища.

— Чертовы европейцы! — послышалось негодующее восклицание отца Макса.

— При чем здесь европейцы? — с удивлением спросил Макс.

— В газете пишут, что у нас дороги теперь не хуже чем в Европе. Думаю вот, как эти европейцы по таким дорогам ездят, — сосредоточенно выруливая ямы, вполголоса ответил ему отец.

Зайдя домой, Макс первым делом включил компьютер и зашел в Интернет — на почтовый адрес ему пришло письмо от Алексея, того самого коллекционера, который подтверждал возможность остановки на пару дней в его квартире.

Вечером, попрощавшись с родителями, Макс вышел из дома и направился на железнодорожный вокзал…

Приехав в Москву, наш герой вышел на шумный перрон Казанского вокзала. Вокруг хаотично сновали люди с огромными баулами в руках. Старушка в цветастом платке, ловко маневрируя среди беспорядочной толпы, зычным голосом, заметно выделяющимся на фоне общего шума, предлагала купить у нее в дорогу семечки и домашние сладости. Рыжая дворняжка, склонив на бок голову и энергично виляя хвостом, сидела возле пластиковых столиков, стоявших у небольшой кафешки, взглядом выпрашивая у посетителей кусочек пищи. Двое крупных полицейских за шкирку волокли брыкающегося и небритого, явно нерусской национальности, мужчину. За ними, изо всех сил колошматя по спине полицейских и крича: «Куда ж вы его тащите, ироды, он же ничего не сделал!» бежала средних лет женщина.

Макс вышел на улицу. Алексей обещался подъехать к восьми часам. До назначенного времени оставалось целых двадцать три минуты, и стрелки часов на фасаде вокзала указывали точно на бронзовую деву, запечатленную на небесно-голубом циферблате.

Макс стоял на Комсомольской площади, откуда со всех концов страны, приезжали и уезжали люди. Отсюда Москва была связана с районами Крайнего Севера, Урала и Сибири, здесь начинал свой путь Великий Сибирский Путь — легендарный Транссиб, — самая длинная железная дорога в мире, соединившая Европу и Азию. На другой стороне площади, прямо напротив Казанского вокзала, расположился, сверкая рубиновой звездой на шпиле башни Ленинградский — старейший вокзал Москвы. Справа от него, за наземным павильоном станции метро «Комсомольская», находился еще один вокзал — Ярославский, построенный в русском хоромном стиле. Из-за сходившихся здесь путей трех крупнейший вокзалов, эта площадь и получила в народе название Площади трех вокзалов.