1 ...5 6 7 9 10 11 ...162 — Остальное можешь съесть, если хочешь, — я снова неопределенно помавал дланью над достарханом.
— Благодарю, сир, — торопливо пролепетал Микал и также торопливо принялся за еду, не забывая искоса оглядываться на костры, словно кто-то мог оттуда придти и отнять у него эти деликатесы.
Впрочем, это они в двадцать первом веке дорогие деликатесы, а сейчас вроде как самая обыкновенная еда для долгой дороги.
Когда юноша насытился, я попросил.
— Расскажи о себе.
Удивился пацанчик, очень удивился. Это у него на рожице было написано несмываемыми письменами охреневшей мимики.
— Что вы хотите услышать, сир?
От ёшкин кот, он мною еще манипулировать пытается. Или все проще: боится чего-то?
— С самого начала и расскажи. Ты же не васкон? Так откуда ты?
— Варяг я, сир. С южного берега Варяжского моря*.
Уууууу… Как тут все запущено. Какие-такие, йок макарёк, в пятнадцатом веке варяги? Или мне пора снести в сортир свой кандидатский диплом по истории или тут сама история совсем иная, чем у нас была. А это уже хуже. Много хуже. Никакого послезнания в качестве вундервафли у меня — в таком разрезе, нет. И не будет. От черт, придется жить простым феодальным бытом, не зная будущего. Как все люди. Никаких преимуществ. Одни минусы. Хотя минус на минус дает плюс.
Первый минус — это полное отсутствие памяти носителя моего тела до моего вселения в него. Полтора десятилетия так навскидку. А второй минус придется еще поискать. Вот так и крутил я эту мыслю, слушая парня в пол уха.
— С какого конкретно ты места?
— С южной Ютландии, сир.
— Разве там не дойчи* живут?
— Нет, сир, дойчи гораздо южнее находятся. Севернее нас даны*, а мы — варяги, нас еще ютами* дразнят. На запад остатки англян, что на остров не перебрались. На восток — шверинцы. На юг — алеманы*. А вот за ними дойчи.
— Ochuet, dajte dva, — вырвалось у меня по-русски.
— Schto dva? — переспросил меня парень на том же языке. — Schto vam podat?
— Ты и русский язык знаешь? — вопрошаю из осторожности по-васконски.
— Русы когда-то были частью ютов, но давным-давно ушли на восток. Лет с пятьсот так, точнее я не помню, — и добавил. — Stariky bajaly, chto uvel ich konung morja Rurick v tzarstvo testia svoego.
Рано еще мне так раскрываться. Рано. А мальчишке за зондаж пять с плюсом. И я перевел беседу снова на васконский язык.
— А в рабство как попал. Я понял так, что родился ты свободным.
— Да ваши вассальные мурманы* из Биарица, сир, и напали. Кого побили, кого похватали. Так я и на их ladie и оказался? — слово ладья он опять сказал по-русски. — Это был их последний поход за женщинами.
— За женщинами?
— Да, сир, им же запрещено жениться на местных.
Вот стервец. Пороть мало. Но чувствуется школа. Ох, не прост был капеллан в моем замке, ох не прост.
— А потом — в Биарице, они меня определили в монаршую квинту — долю в добыче. Отвезли в замок, там постригли и приставили в капелле прислугой за все. Крестили по местному. А как вырос, майордом определил кнехтом* в конные арбалетчики, хотя капеллан очень уговаривал принять сан.
— Почему не принял? Быть идиотом* тебе не грозило?
— Даже если перестать брить тонзуру*, сир, то веревочный пояс затягивает чресла на всю жизнь, — ответил парень довольно жестко, но в пределах вежливости.
Философ, однако, в такие-то годы.
— Баб любишь больше вина? — спросил в лоб.
— И это тоже, сир, — не стал он запираться.
Вот так вот. Если приближать такого, то постоянно придется тюкать по темечку — предупреждая об опасности «медовой ловушки». Но в это время до такого могли и не додуматься. Хотя уже в Библии такое руководство есть. Глава про Эсфирь, которую руководители еврейской общины подложили под персидского царя, с целью свалить первого министра. Но, слава Богу, не жертва священника-педофила.
— А здесь ты кто?
— Как кто? Ваша охрана. Вы же сами распорядились оставить кнехтов в лесу западнее Плесси-ле-Тура на всякий крайний случай с запасными лошадьми. Вот мы и пригодились.
Теперь лови, парень, разрыв шаблона.
— Хочешь быть свободным?
И вот тут уже он меня удивил, порвав все мои шаблоны.
— Нет, сир. На свободе я умру от голода. Или подамся в разбойники, и меня повесят. Лучше буду у вас в кнехтах. По сравнению со свободными простецами кнехт в войске конде* — большой господин. Хоть и раб.
И тут я решился. Была — не была. Все одно пора действовать. Завтра уже может быть поздно.
— Ты тайны хранить умеешь?
Паренек спокойно и с достоинством ответил.
— Да, сир.
Читать дальше
Конец ознакомительного отрывка
Купить книгу