Владимир Поселягин - Маньяк в Союзе

Перед глазами мелькнуло что-то стремительное и выскочило на лестничную площадку.

Шатаясь я встал, обведя взглядом своих парней:

— Как вы?

Судя по тому, что ответа не было, они получили такую же контузию как и я.

— Я за ним, оставайтесь тут! — скомандовав, ринулся вслед за Зиновьевым, а то, что это был он, уверен на сто процентов.

Перепрыгнув через продолжавшего лежать в прихожей хозяина квартиры — судя по тому, как он лежал и ему досталось осколками — поскакал по ступенькам вниз, перепрыгивая сразу через несколько. Бежать было трудно. Сильно пекло грудь и стала проявляться слабость, но сжав челюсть, я продолжал спускаться со всей возможной скоростью.

На нижней площадке полулежал Кирилл — тот опер, что я оставлял внизу — зажимая окровавленный живот.

— У него мой пистолет… и еще нож. Быстрый сука… я удары даже не заметил, — прохрипел он.

Молча пробежав мимо, кровника надо догнать, я рывком распахнул входную дверь и сразу же получил две пули в грудь.

В десяти метрах передо мной стоял Зиновьев с надвинутой на глаза бейсболкой. Он был во всем черном, стоял и стрелял в меня.

'Как глупо попался!' — была последняя мысль.

Костя придерживая сломанную руку, быстро спускался вниз следуя за капитаном.

'Черт, если бы лифт работал!..'

На третьем этаже он услышал как скрипнула входная дверь сразу же за этим раздались выстрелы. Подскочив к окну, Мельников посмотрел вниз. Там стоял разыскиваемый Зиновиев, и стрелял в командира. На глазах Кости происходило страшное.

Капитан Вольных получая в грудь полю за пулей шел на подкашивающихся ногах вперед приближаясь к киллеру, лицо которого все больше становилось изумленным. Вдруг капитан вскинул руку и прозвучала быстрая серия выстрелов. Было такой впечатление как будто в руках у командира не обычный 'Макаров', а пистолет-пулемет.

Получив эту 'очередь' в грудь Зиновьев упал. Поглядев на покачивающегося капитана, Костя собрав силы стремглав побежал вниз. Он прекрасно знал, в этот раз Олег бронежилет не надел.

— Как ты? — спросил он Кирилла, лежавшего на ступеньках.

— Держусь… со скорой бы поторопились… — в два приема выдохнул молодой опер.

— Ща все будет! — проорал Костя продолжая бежать, он уже успел связаться с дежурным отдела.

Выбежав наружу, Константин замер. Вольных лежал на спине изредка по его телу пробегала судорога. Зиновьев лежал без движения. Только сейчас Мельников заметил пятого оперативника, Егора. Он лежал чуть с боку с ножом в горле.

'Метательный' — машинально отметил он.

— Олег? — подбежал Костя к капитану и падая рядом на колени.

Прохрипев несколько слов тот замер.

Завыв, Мельников со всей силы ударил рукой по земле.

Меня натурально месили ногами. Это была не драка, а убийство, так бьют, чтобы убить. Знаю, сам не раз бывал в такой ситуации, и ногами работать умел.

Сквозь кровь, которая стекала на глаза, я быстро осмотрелся, продолжая закрываться руками. Удивительно, что били меня пизд. ки лет по пятнадцать-шестнадцать. Самое главное — я не понимал где я. Последним что помню, как Зиновьев выпускает в меня магазин пулей за пулей… и все, я почти сразу оказываюсь на земле, и меня месят эти малолетние твари.

До скрипа зубов хотелось ответить, но проблема была в другом, я совершенно не чувствовал своего тела. То есть, мозг давал импульсы конечностям, по крайней мере, когда я захотел закрыть голову раками это произошло, но все так же тела я не чувствовал.

Больше всего меня тревожила непонятность происходящего. Где я? Где мой пистолет? Что это за гаденыши? Где мои парни? Где новостройка, в которой мы проводили столь неожиданный захват? Я успел охватить одним мгновение окружающею нас улицу. Пятиэтажные дома из красного кирпича? Черт, да где я?

Вся эта круговерть молниеносно пронеслась у меня в голове, дальше я уже действовал. Раз не чувствую боль и тело более-менее послушно, так надо показать этим соплякам что может бывший офицер спецназа ФСБ.

Взяв в 'ножницы' ноги одного из салажат, я провел серию ударов по конечностям мелких хищников. Результат был не тот, на какой я рассчитывал. Нет, кость у одного хрустнула и он с воплем упал, но другие просто отскочили.

Что за черт? Я смотрел на не свои руки. Они могли принадлежать какому-нибудь очкарику-музыканту, но ни как здоровой горилле в сто двадцать килограмм живого веса.

— Бей урода! — прозвучал мальчишеский крик. Видимо вожака.