Михаил Королюк - Инфильтрация

Машина, сбавив скорость, свернула в кое-как присыпанный гравием проулок, потряслась метров сто на ямках, миновала колодец и заехала в распахнутые ворота. Мы вышли, я огляделся. Довольно большой участок, вокруг — низенький хлипкий забор, по периметру еще голые кусты малины и смородины, ближе к даче — довольно большой огород. Сам дом невелик: одноэтажный, деревянный, давно не крашенный, под высокой двускатной крышей с кирпичной трубой, небольшие низкие окна в мелкую расстекловку… Ничего необычного.

С веранды, пристально меня разглядывая, спускается стройная красивая женщина. Я с восхищением посмотрел на нее, на Тому, обратно на женщину и испытал острое сожаление по поводу отсутствия еще одного букета. Остановил взгляд на Томе, безнадежно махнул рукой и протянул:

— А, согласен…

Тома густо залилась краской и спряталась за букет. Ее мама, а это однозначно была она, слишком велико сходство, звонко засмеялась:

— Томик, а ты не говорила, что он мелкий подхалим.

— Ну уж мелкий, — делано обиделся я. — К осени вытянусь.

— Раз согласен, — усмехнулась мама, — приезжай через две недели картошку сажать.

— Да запросто, — согласился я, не задумываясь. — Сейчас вот только проверю еще, как в этом доме кормят.

Сзади гулко захохотал дядя Вадим.

Конечно, никакой вазы под стебли такого размера не нашлось, поэтому, чуть обрезав, розы разместили в оцинкованном ведре, в котором обычно держат колодезную воду, и поставили на невысокую этажерку. Яркое облако начавших распускаться бутонов парило, притягивая взгляды, чуть в стороне от стола.

Праздновали всей большой семьей, аж в четыре поколения, дружно. Со стороны было всего трое. Яся, которая, как оказалось, сидела рядом с Томой на горшке еще в яслях и участвовала во всех ее днях рождениях за последние десять лет, и два новичка — я и, как недовольно называла ее бабушка, «Варька з Шепiтовки», которую зачем-то приволок с собой дядя Вадим. Из обрывков услышанных разговоров — а эту тему, недовольно шипя, негромко обсуждали по углам — я понял, что он уже пару лет шефствует над этой комсомольской активисткой и сейчас как раз удачно пропихнул ее в обком комсомола.

Услышав «Шепетовка», я вздрогнул и некоторое время исподтишка изучал эту Варьку, за что даже заработал предупредительный тычок локтем в бок от Томы. Нет, в этой обкомовской работнице ничего от сверхъестественной сущности не наблюдается. Акула обыкновенная. Я бы на месте Вадима был крайне осторожен — не задумываясь пережует, кости выплюнет и поплывет дальше. Но этот тертый жизнью мужик, похоже, испытывал на ее счет какие-то иллюзии, которые Варька умело поддерживала. Нет, она не ластилась, не кидала своими коровьими глазами томные взгляды и вообще не использовала эти обычные женские штучки. Вместо этого она время от времени смотрела на него снизу вверх взглядом преданного бультерьера, привычно проверяющего, нет ли у хозяина нужды кого-нибудь исполнить. Томин отец, добродушный, чуть рыхловатый, начинающий лысеть доцент института железнодорожного транспорта, непроизвольно ежился всякий раз, когда Варька, заливисто хохоча или что-то живо рассказывая, вскользь проводила по нему холодным взглядом политического терминатора.

Тому усадили во главе стола. Справа от нее было зарезервировано место для Яси, которое та молча, под многозначительное переглядывание родителей, уступила мне.

— Спасибо, — шепнул я ей благодарно.

Эх, как бы в декабре в мое отсутствие и для нее букет получше организовать? Заказать в сентябре Ашоту с доставкой на квартиру в нужный день? Сделал себе пометку в памяти, не забыть бы…

Отец разлил по кругу первую бутылку полусладкого «Советского шампанского», вскрыл вторую и заколебался, глядя на нас.

— Ну налей им один раз, — разрешила чутко следящая за процессом мама, и девчонки торопливо придвинули бокалы.

— Доча, — поднял первый тост отец, — ты стала такая большая… Вон мальчик уже рядом сидит. А помнишь…

Мальчик закаменел лицом и мысленно поморщился, в очередной раз дивясь столь частой у родителей нечуткости. Меньше всего их дочка, только начавшая чувствовать себя девушкой, хотела бы сейчас вспоминать, как она пачкала пеленки.

Чувствуя, что тост затягивается, я окинул взглядом стол. Он был обильным, но простым. Обязательный оливье в самой большой в доме посудине, салат «Мимоза», винегрет с сочной квашеной капустой, печеночный торт с выглядывающей между блинами рубленой зеленью с рынка, сыр, скумбрия горячего копчения и бутерброды с одуряюще вкусно пахнущей вареной колбасой. Много всяких засолок, маринованных овощей и грибов. Чувствуется, что к сезонным заготовкам здесь подходят основательно.