Пётр Макаров - Часовщик

Да, не потеряли навыка каты московские. Когда‑то красивое женское тело сейчас ‑ только скулить и способно. Татьба серьёзная, а 'умница' сначала еще грозилась гневом неких сильных людей. Сейчас, впрочем, на палача и дьяка глядит по‑собачьи, только бы вновь на дыбе не повиснуть. С ума сойти, и это ‑ часть моего будущего хозяйства?

Выяснить удалось немногое. К коренной москвичке, отлучившейся как‑то на побывку к родне, приклеился на торгу некий хлыщ. Причем не нахальный, а очень вежливый и красивый ‑ у этой подстилки сразу ноги в коленях подогнулись. Представился купчиком из неслабых ‑ и, мол, опьянен вашей красотой... Ухаживал несколько месяцев подряд, потом открылся, когда переведался с красоткой накоротке. Яко бы, очень хочет Михаил Глинский вернуть себе расположение Елены. И нашел совершенно безопасное зелье, от проверенного уже ведуна, которое только и надо княгине в кушанье подсыпать. Получится ‑ не забудет помощницу боярин, а в отказ пойдешь ‑ так найдутся видоки, как и с кем в странноприимном доме ты в покои шла. Покои, кстати, были из дорогих, что девке льстило. А вот публичное изобличение ‑ не очень.

'Человека Михаила Глинского', естественно, обнаружить не удалось. Заметал следы не хуже лисы ‑ снял для свиданий небольшой домик, и только на свидания же и заходил. Вдова, домик сдавшая, в Москве его видела в первый раз, найдя квартиросъемщика на Армянском Гостином дворе.

Вот только ‑ что делать? Искать агента сейчас бессмысленно, под приметы половина населения подходит. Русский для него родной, похоже, не писать же в розыскные листы о родинке над пахом?

Честно говоря, от задуманного воротило ‑ аж помыться хотелось. Провокация ‑ любимый полицейский прием. Съезжаются под Москву верные люди, заменена стража у покоев княгини и княжича. Идея ‑ в нужный момент продемонстрировать неизвестному врагу, что его помыслы раскрыты, и заставить нанести упреждающий удар малыми силами. Пока, по мнению заговорщиков, у нас мало сил. И под это дело ‑ всю оппозицию под нож, детей и жен ‑ в дальние монастыри без права переписки. Это если кто жив останется. Но они успели раньше.

Когда в допросный подвал ввалился караульный со словами 'неладно во дворе', я в очередной раз опрашивал 'девку' Машку. Пытался прояснить выговор её соблазнителя ‑ он на Руси здорово отличается от уезда к уезду. Демонстрировал разнообразные варианты, чуть утрируя. Без толку.

Выглядываю во двор ‑ 'матросы революции', сиречь московские пищальщики, уже и в двери колотятся кое‑где. Причем, похоже, сотни две здесь, половина приказа. А должны быть только те, что службу несут. Развод на службу, быстро ставший одним из развлечений москвичей, проводился вне Кремля. Пищальники, кстати, не возражали особо ‑ от заработков отрывают, конечно, но во‑первых, им неплохо платят, а во‑вторых, на разводе они красовались вовсю. Но вместо, а скорее ‑ после развода, горланящая толпа оказалась в Кремле. То есть, или заранее сговорились, или просто приставили сабли караульным к шеям, а те против своих не пошли. Елена среди простого люда не очень популярна ‑ слишком свободно себя ведет, слишком открыто жалует князя Ивана Оболенского, в общем ‑ 'не русского духа'. Вот и доигралась ‑ выбьют сейчас двери, порешат всех, кто под руку попадется, вернут Шуйских, вместе с Андреем Старицким. Военная демократия во всей красе. Я бы и не против, если честно ‑ только вот время не способствует. На западе Литва, на востоке Казань, с юга Крым. С севера ‑ Балтика и Северный Ледовитый океан. Как обычно, княжество Московское окружено врагами, и требует разумного централизованного управления. Столь же обычно ‑ палочная система вместо мозгов, и подковерные перевороты вперемешку с откровенно военными. Нет уж, второй август‑93 здесь не пройдет, пока я жив.

А кто это такой красивый в середине толпы крутится? Не приказной голова, точно. Того я в лицо знаю, вместе по указу княгини Елены службу налаживали. В княжьи покои, например, без записи в двух листах мимо караула и пройдешь. Два разных листа ‑ от смешанного караула, дворянской и пищальной его частей. В конце дня сличаются... сличались. Ладно, хватит отвлекаться ‑ нас всех тут жизни лишать собираются. А пистолеты и броня в сундуке, в приказной избе. И вторая сабля тоже. Хорошо хоть, кафтан на мне довольно просторный, мешать не должен.

Представителя то ли ГКЧП, то ли 'прогрессивных демократов' я снял издали, броском ножа, которому не так давно пытался учить Ивана Совсем‑Пока‑Не‑Грозного. Несложно было ‑ нож знакомый, полк‑приказ пока не распалился до кровавого тумана в глазах. Однако, на невежливый призыв 'к регламенту' публика обиделась. До броска подпустили близко, а теперь вот ‑ обратились обозленной, жаждущей крови толпой. Пошли из ножен разнообразные сабли, мечи, и даже что‑то похожее на палаши. Ну и я саблю вынул.