Рябинин Б.С. - ЗАБЫТЫЙ СКАКУН

О розыгрыше большого зимнего дерби в Свердловске, в апреле 1942 года, лондонское радио сообщило в специальной радиопередаче. Для англичан, очень увлекающихся конным спортом, вынужденных по условиям военного времени отказаться от этого удовольствия, это было целое событие.

Да это и в самом деле было событие. Немцы находились еще недалеко от Москвы, еще не исчезла угроза немецкого вторжения на английские острова, по всему тысячеверстному советско-германскому фронту шли ожесточеннейшие бои, а в глубоком уральском тылу советские люди отмечали ежегодный традиционный спортивный, праздник коннозаводства и тысячи зрителей аплодировали коню, пришедшему первым к финишному столбу.

Правда, праздник был менее многолюден, чем бывал обычно. Время было грозное, война в разгаре. В толпе зрителей виднелось много военных фуражек, на парапетах, окаймлявших длинную балюстраду, видели красные полотнища с призывами отдать все силы на разгром врага, на защиту Родины. Вместо прохладительных напитков для публики имелась лишь простая, газированная вода без сиропа, не работал буфет, не было даже обычного мороженого, а особо рьяные болельщики, пришедшие с утра, разворачивали маленькие принесенные с собой бумажные свертки и закусывали тут же в толпе куском черного хлеба, – но тем не менее праздник был очень оживленным, большие состязания четырехлеток были проведены, как всегда, и даже с несколько большей против обыкновения торжественностью, лучшие кони получили призы.

На втором этаже правого крыла ипподромного здания, занимаемого конторой Уральского треста, и особенно в угловой комнате, увешанной фотографиями лучших лошадей всех эпох, где помещался кабинет управляющего, в те памятные годы засиживались нередко до позднего вечера, а иногда и до утра. Здесь было сосредоточено управление конными заводами шести областей и двух автономных республик. Уральский трест, обнимавший огромную территорию от Башкирии до Кустаная и Западной Сибири, равную половине Европы, ежегодно давал стране тысячи превосходных коней. Выращенные на уральских конных заводах лошади шли в действующую армию для ремонта кавалерийских частей, а упряжные лошади – для обоза и на хозяйственные нужды. Здесь, в этом старом приземистом двухэтажном здании, покрытом зеленой облупившейся от времени краской, решалась и судьба русской верховой породы.

Породу нужно восстановить, – но как? Это была трудная задача. В стране остались лишь единичные экземпляры. В сущности, породы как некоего единого целого, представленного определенным количеством особей, не существовало. Однако у уральцев уже имелся на этот счет свой план.

Как только было получено известие о гибели поголовья 63-го завода, Соколов немедленно принял меры к розыску русско-верховых лошадей, которые в предвоенные годы побывали на Всесоюзной сельскохозяйственной выставке в Москве. Это был первый шаг к восстановлению русской верховой. Затем, заручившись согласием Главного управления, он дал указание заводам своего треста всех имеющихся у них лошадей русской верховой породы переправить на 118-й завод и с этой же целью списался с заводами других трестов. В 118-й завод были сведены все уцелевшие экземпляры этой, ставшей теперь зоологической редкостью, породы.

С 77-го завода прибыла в отдельном вагоне единственная чистопородная русско-верховая матка Бегония — королева завода, как вскоре прозвали ее в Талом Ключе. В Троицком зерносовхозе был обнаружен превосходный караковый жеребец Фундатор. В прошлом Фундатор успешно скакал на Московском ипподроме. Он был в запущенном состоянии, но хороших кровей.

Ядром работы явилась небольшая, но буквально не имеющая себе цены группа высокопородных производителей Браслет, его родной брат Букет, кобыла Бегония и еще несколько других. Их спасло то, что к началу войны они оказались на Всесоюзной сельскохозяйственной выставке в Москве, и немцы не смогли их захватить. Букет на ВСХВ был признан чемпионом русской верховой породы, хотя, по мнению знатоков, и уступал в эффектности Браслету. Букета и Браслета привез в Талый Ключ депутат Верховного Совета СССР (от Белоруссии), страстный любитель и знаток породистых лошадей – Никита Ермолаевич Батовкин. Он же привез Красуня, брата Браслета. Позднее сюда же был привезен еще один высокопородный жеребец — Глобус, сын Образчика и Годувальницы, ходивший под седлом маршала Тимошенко. Все лошади – класса элита.

Это был сгусток породы, дававший надежду, что порода будет восстановлена. Едва ли еще какой-либо завод в наше время имел у себя одновременно столько производителей класса элита, и уж конечно ни один завод во всем белом свете не имел столько классных производителей русской верховой породы.