Влад Савин - Страна Гонгури. Полная, с добавлениями

Младший встал. Итин тоже. Поодаль стояли деревенские. И смотрели — на них.

— Ты сам? — спросил Итин.

— Народ! — ответил Младший — пусть он тебя и судит! А я — посмотрю.

И призывно махнул рукой.

Крестьяне придвинулись. Обычные человеческие лица. Скорее с любопытством, чем со злостью.

— Он ваш! — сказал Младший, сделав шаг назад — как решите с ним, так и будет!

Мужики оживились. Как по волшебству, в их руках возникли вилы и колья.

Итин огляделся. Слева было поле, ровное и сухое, за ним лес. Младший, перехватив его взгляд, чуть кивнул — и Итин вдруг понял, эти стрелять не будут. И гнаться за ним — тоже.

Итин представил, как он бежит — а за ним толпа, с улюлюканьем и свистом, размахивая дрекольем. Упрямые и упорные — не отстанут. Пока не загонят, как зайца — и не забьют насмерть. И будут после с хохотом рассказывать, своим детям, как они гоняли убегавшего коммуниста.

— Позором будете вспоминать! — сказал он толпе, сам оставшись на месте — эх, барсуки вы!

Толпа на мгновенье замерла. Но высокий худой мужик в рваной шинели — первым шагнул вперед.

— Наш позор сами переживем — сказал он — а если без хлеба, ничего не будет! Зачем чужое забирал?

И взмахнул вилами.

Это было — на том, памятном съезде, перед Июль-Коранью. Партия собиралась на съезд — лишь в судьбоносные, поворотные моменты. Когда, чтобы напрячь силы — недостаточно было простого приказа: требовались убеждение, воля, и согласие всех. Но даже лучшие товарищи — верные, преданные революции — уже устали от войны.

..сила Партии — в вере в нее народа. Рабочие трудятся, как никогда прежде на хозяев — но им надо кормить семьи. Заводы обеих столиц и Каменного Пояса исправно обеспечивают план по оружию — пушки, танки, самолеты. Однако, среди рабочих ходят всякие разговоры, и даже АНЕКДОТЫ про Вождя — чего еще недавно не могло быть! Все живут лишь надеждой на светлое будущее — в труде не жалея себя. Но все чаще спрашивают — скоро ли?

..металл пока есть — хотя вместо руды часто плавят лом. Хуже с топливом — нефть пока еще у врага, на полуострове, угля едва хватает на железные дороги. Но в достатке торф — хотя нужна рабсила. Гораздо хуже — с товарами для потребления, и совсем плохо с продовольствием. Крестьяне устали от реквизиций — однако у нас нет ни денег, ни товаров, чтобы заплатить им. Без сомнения, комхозы были правильным путем — общий труд объединяет, и трактору легче на просторе, чем на малых наделах. Но так же ясно теперь, что народ в массе этого не понял и не принял.

..мы виним в голоде кулаков с обрезами и банды мешочников — но хозяйственная перепись, где удалось ее провести, показала, что размеры пахотной земли перед довоенными сократились в двадцать раз, при гораздо худшей на ней работе! Даже считая народную власть своей, крестьянин не желает сеять сверх своих нужд — зная, что все отберут; и чрезвычайные меры против рынков в городах это лишь ухудшают! Все пока держится исключительно на порыве, энтузиазме, памяти о Десяти Днях, дисциплине военного времени и ожидании скорой победы. Но скоро настанет мир, и наша в большинстве крестьянская армия хлынет по домам — тогда порыв иссякнет, сменившись злобой и усталостью. Тогда — начнется такое, что померкнет кровавый хаос первого года, когда «райком закрыт — все убиты».

..четыре армии Восточного фронта переформируются в трудармии — в дополнение к двум, созданным раньше. Однако это следует считать лишь временной мерой, до полного завершения войны — потому что люди рвутся домой, и мы не удержим их в строю, когда настанет мир. Тем более что сравнение отрапортованного объема работ со списочным числом рабочих рук показывает весьма низкую эффективность такого труда.

..кроме прекрасных идей, человеку нужен осязаемый плод своих усилий. Чтобы не получить бунт беспощадный, уже против себя — нам нужна новая политика, прежде всего экономическая, с заменой реквизиции налогом, дозволением некоторого рынка, вниманием к производству потребительских товаров. Это сразу снимет напряжение, особенно между городом и деревней — когда крестьянин будет заинтересован вырастить больше, а рабочий сможет получить плату за лучший труд. Мы сразу получим оживление экономики и рост производства — по примерным расчетам, с достаточно хорошим темпом. Если же мы откажемся — то просто не сумеем смотреть людям в глаза. Мы сами обещали им счастье. Теперь нас спрашивают — где оно?

Но встал тогда Вождь. И сказал свое слово: