Олег Иваныч зашевелился на ложе. Башка побаливала после вчерашнего банкета. Ага! На лавке у ложа — серебряный кувшин с квасом. Видно, суженая постаралась… А вот и сама явилась!
— Проснулся? Полдень уже.
Олег Иваныч притянул Софью к себе, обнял, погладил, почувствовав под тонкой тканью летника упругое тело. Крепче прижав, поцеловал в губы — долго, не отпуская… Стянул с боярыни летник…
— Да что ты, дел много… Ах… Погоди, хоть дверь на заложку закрою…
Так и не закрыла…
А потом, когда оба обессилели, Олег Иваныч приподнялся на локте, провел рукой по обнаженному телу боярыни.
Та улыбнулась:
— Что смотришь?
— Нравишься!
И тут — вбежал в покои Гришаня.
— Ой! — сконфузился, потом махнул рукой. — Беда, Олег Иваныч! Московский князь Иван снова собрал войско. Идет войною на Новгород! Жду тебя во дворе, господине посадник.
Так…
Олег Иваныч споро оделся. Значит, вот так. Что ж, следовало ожидать, рано или поздно.
— Откуда такая весть, Гриша? От купцов?
— От каких купцов, Олег Иваныч?! Купцов уж давно из Москвы не выпускают — по велению князя. Девчонка одна, перебежчица… Добралась вот.
— Что за девчонка?
— Помнишь, Олег Иваныч, Машу с Молоткова улицы? Ну, Феклину дочь, чернявую такую…
— А! Ту, что мы у Косого моста упустили, по твоей глупости.
— Да ладно. Ну, было, было!.. Ума не приложу, чего теперь с ней делать? Домой, к матери, она идти ни в какую не хочет, в войско просится.
— Аника-воин.
— Вот и я про то.
Заседание Совета Господ затянулось за полночь. Судили-рядили, как и где Ивана встретить. Слава Богу, уже было чем. Однако хоть и готовились к тому давно, а все ж боязно было. Силен московит, силен. Да ведь и новгородцы теперь не слабы! Наемное войско: пушкари, аркебузиры, копейщики. Ну и ополчение, само собой, да еще флот. Двадцать каравелл выстроено на Ладоге, вот бы и их использовать! Жаль, Иван по сухопутью бредет. Да так ли уж совсем по сухопутью? Послали гонца на Ладогу. Успеет ли? Должен успеть, должен.
Утомленное переходом, сверкая в оранжевых лучах солнца бликами шлемов, грозное московское войско под личным командованием Великого князя Ивана Васильевича подходило к Торжку. Словно исполинская анаконда, выползал из лесу строй ратников. Панцирные бояре в пластинчатых бронях с зерцалами, в шлемах с бахтерцами, с пиками, саблями, шестоперами. За ними дворянская конница, всадники в стеганых тегилеях, на быстрых татарских конях. На таких же конях и боевые холопы. Затем пешие воины с пищалями-ружьями да зельем на повозках. За этими повозками другие — наряд… пушки, ядра, припасы. Пушкари у Ивана Васильевича добрые, пушки надежные. Враз разобьют новгородские стены, одни камни останутся. Правда, маловато их пешим ходом тащится. Большие-то пушки как по грязи везти? Вот и не везли их — по рекам на лодьях доставляли, а где — меж рек — и волоком.
Бесконечной змеей втягивалось войско в городские ворота. Всем в городе мест не хватало, пушкари и пехота ночевали в поле, близ леса.
С утра, выйдя из Торжка, повернули на запад, к реке. Туда и должны подтянуться основные артиллерийские силы да еще дополнительные отряды — на лодьях, еще летом конфискованных предусмотрительным Иваном у купцов.
По Мете до озера Ильмень, дальше по Волхову — таков был путь московского войска. Еще и псковичи должны ударить — именно с этой целью не так давно было отправлено в Псков посольство. Правда, пока не вернулось, да Иван Васильевич и без того не сомневался, что псковичи выступят — не могут не выступить. Если и не за Ивана, то против Новгорода — точно.
Об успехах Новгородского посольства не ведал еще Иван — агентура его вся повыловлена была, а псковичи тем не хвалились, помалкивали.
В успехе похода никто из московитов не сомневался. Будет так, как три с лишним года назад на Шелони. Даже еще хуже для новгородцев. Что у них изменилось-то за три года?
Зря так думали. В Новгороде изменилось многое. Начиная от запрета нового холопства и кабальных договоров и заканчивая открытием университета с православным богословским факультетом, между прочим. И кто теперь светоч православия — Москва или Новгород — еще хорошенько подумать надо. Далее: усилилась роль самоуправления городских концов. Да что там концов — улиц! Уличане превратились в мощную силу, имеющую представительство на общегородском собрании — вече. Вече тоже изменилось — не узнать. Не криком теперь решения принимали, а строгим подсчетом голосов — по черным и белым шарикам. Для того и урны поставили.
Читать дальше
Конец ознакомительного отрывка
Купить книгу