Андрей Посняков - Час новгородской славы

И тут очень вовремя подвернется Колумб… И схлынут в Новый Свет идальго, и начнется Конкиста. Но это уже другая история. А пока… — Мы добрые католики-поляки, — наступая на ногу открывшему было рот Гришане, на плохой латыни ответил монаху Олег Иваныч.

Откуда ж взяться хорошей латыни у майора милиции, старшего дознавателя энского РОВД славного города Санкт-Петербурга, волею судьбы заброшенного в конец пятнадцатого века, время удивительное и дикое. Ну да Олег Иваныч обрел тут и верных друзей, и любимую женщину — новгородскую боярыню Софью. Так что время это вовсе не казалось ему диким. Скорее уж то, прежнее, петербургское, было диким.

Олег Иваныч улыбнулся своим мыслям. Порывы ветра трепали его светлую бороду и успевшую отрасти шевелюру. Рядом — Гриша, шестнадцатилетний новгородский вьюнош. Ученейший и прилежный, книжник и знаток языков, верный помощник Олега Иваныча, занимавшего немалую должность в аппарате исполнительной власти Господина Великого Новгорода. Интриги врагов бросили их в страшное турецкое рабство, откуда Бог дал выбраться. И теперь, простившись с постылым Магрибом, друзья добирались домой по более-менее приемлемому маршруту: Лиссабон — Лондон — Новгород. Более короткий путь, через Черное море, невозможен — турки.

— Ах, поляки… — монах скорчил гримасу, которую с равным успехом можно принять за выражение отвращения или, наоборот, особой приязни. — Меня зовут отец Томас.

— А я — пан Олег Завойский. Это — мой племянник, Григорий. Святая Дева Мария сподобила нас бежать из мавританской неволи… — Олег Иваныч хотел было перекреститься, да вовремя осекся — католики крестились не так, как православные. Как бы не перепутать.

— Сдается мне, этот пьяница капитан приведет всех нас прямо в пасть к дьяволу, — изрек отец Томас. — До Кадиса слишком далеко, мы не успеем. А идти в крепость мавров я бы никому не советовал.

— Да и мы вовсе не намереваемся спешить обратно в рабство… Но, я смотрю, капитан знает, что делать.

Монах саркастически хмыкнул.

По указанию капитана матросы подняли небольшой парус впереди, на бушприте. Только чтобы задать судну направление, ибо нет ничего хуже неуправляемого корабля.

«В шторм — бойся берегов». Вопреки этой пословице «Очи Валенсии» повернули к виднеющейся на горизонте темной линии берега. Корпус судна трещал по всем швам, сквозь щели хлестали потоки воды. Что ж, капитан Родригес выбрал не самый плохой вариант из всех худших. Судно явно не выдерживало напора стихии.

Прямо по курсу корабля показались черные скалы — острые, как зубы дракона. Капитан приказал готовить шлюпки. Матросы и пассажиры сноровисто столкнули с низкого борта две вместительные лодки, покидали в них какие-то мешки. Слава Богу, о запасе пресной воды и провизии думать не надо. Берег-то — вот он.

Капитан Родригес предпочел остаться на судне. Но от пассажиров возражений не слушал. Сказано в шлюпку, значит, в шлюпку. И нечего выпендриваться, не на суше!

Только-только Олег Иваныч спрыгнул с палубы вниз, и налетел шквалистый ветер. Он подхватил деревянную скорлупку обреченного корабля, поиграл ею немного и с размаху шваркнул о камни.

Жуткий треск. Кажется, судно элементарно рассыпалось.

Впрочем, та же судьба грозит и шлюпке со всеми, кто в ней.

Шлюпку…

— Греби сильней, левый борт!

Тоже…

— Поворачивай, поворачивай!

Несло…

— Да держи же крепче весло!

На…

— О, Пресвятая Дева! Камни!

И…

— Господи Иисусе!

Хряснуло!!!

Они выплыли все. Шлюпку перевернуло, но никто не погиб. Быть может, потому что мелко — по пояс. Да, корабль бы тут не прошел. Он и не прошел… Упокой, Господи, душу капитана Родригеса.

Все шестеро — Олег Иваныч с Гришей, отец Томас и трое матросов с «Очей Валенсии» кое-как укрылись под деревьями от дождя и ветра и теперь стучали зубами от холода.

— Ничего, до утра продержимся и так, а утром поищем селение.

А что еще остается, кроме как продержаться?! Попробуй сейчас поищи какое селение! Фиг найдешь. Ветер, дождь, грязища. Хорошо хоть не холодно — что значит юг!

…Утром засияло солнце. Над мокрой землей клубился туман, таял в расщелинах между холмами, покрытыми терновником и красноватыми папоротниками.

Решили разбиться на две группы — искать в разных направлениях. Затем встретиться здесь, у высокого приметного дуба. Олег Иваныч, Гриша и отец Томас пошли вдоль кромки воды на восток. Матросы направились к западу.

В сапогах Олега Иваныча хлюпало. В этом смысле монаху легче, он в сандалиях. Ну а Гриша, сбросив башмаки, шел босиком.