Михаил Ланцов - Маршал 3

Василий отдал приказ по эскадрилье и первым пошел в пике, привычно ощущая некую легкость, сопутствующую началу этого не самого легкого для здоровья маневра.

Внизу начало второй волны заметили, и стали активно маневрировать, стараясь поставить советские пары в несколько огней, эшелонировав обстрел по ярусам. Истребители ушли ниже и выше, а бомбардировщики чуть подкорректировали курс.

Лезть головой в петлю Василию очень не захотелось, поэтому он потянул рукоятку на себя и вбок, давая длинную очередь поперек курса идущих вдали немецких истребителей, и уходя вниз в стороне от строя, готовящегося его растерзать. Впрочем, он промахнулся. Очередь прошла в стороне от «сто девятого», пугнув его и вынуждая отвернуть в сторону. А вот ведомый попал – пройдя несколькими пулевыми попаданиями по капоту. Жаль, что снаряды ушли в молоко, но и этого хватило.

– Акация, ты как там? – Нажав тангентку, спросил Василий, когда они уже ушли в пологом пикировании в сторону километра на два.

– Несколько винтовочных попаданий в крыло. Ничего страшного.

– Клумба. Клумба. Я Сирень…. – продолжил Василий Иосифович вполне уже привычную работу по координации эскадрильи.

В тот вылет эскадра Василия Сталина еще дважды заходила на высоту для повторения удара. Но кое-кто из немцев смог уйти. Хотя в первые дни войны получалось вырезать подобные эскорты полностью. Впрочем, Василий не расстраивался. Свои все живы, а это главное. Кое-какие повреждения самолетов починят. Да и немцев старались бить не в кабину, а по двигателям. По возможности. Насаждая тем самым определенную атмосферу благородства что ли. Не очень рационально, но на самоощущение летного состава влияло крайне положительно. Особенно на фоне весьма многочисленных воздушных побед.

Вечером того же дня

– Вы уверены? – Гитлер разочарованно смотрел на Геринга.

– Мы перепроверили все данные. Треть парка Люфтваффе, выделенная для боев на Восточном фронте, уничтожена либо сильно повреждена. При этом четверть летного состава убыла по смерти или ранению.

– Если все так будет продолжаться и дальше, то через пару месяцев от нашей авиации на Восточном фронте останется одно название. – С упреком спросил Гитлер. – В чем причина такого краха?

– У русских намного более совершенные самолеты, чем у нас. Мы изучили подбитые образцы и сильно разочарованы. Теоретически, мы можем сделать что-то подобное. Там нет ничего из того, что было бы нам не под силу. Вполне обычный самолет, только сконструирован достаточно смело и грамотно. И я уже отдал все необходимые распоряжения, но есть одна деталь, которая не позволит нам решить эту задачу быстро. Это двигатель. Технологически он уступает нашим лучшим серийным образцам. Но он сделан под совершенно недоступный нам бензин. – Развел он руками.

– Значит, наш новый самолет, несмотря на все усовершенствования, будет уступать русским?

– Да. – Кивнул Геринг, понимая, что это не самый уместный ответ в сложившейся обстановке. Поэтому, сразу же решил исправить ситуацию. – Но у нас есть решение – реактивная авиация.

– А… – небрежно махнул ручкой Гитлер. – Эти игрушки… наши ученые до сих пор не смогли добиться разумных сроков работы двигателей. Все рушится в их руках.

– Но нам нужно сосредоточить все усилия на этом направлении. Потому что иного варианта у нас нет. Англо-американские самолеты сражаются с нами на равных, а то и превосходят. Русские – превосходят на голову. Без стремительного рывка вперед мы обречены в воздухе. Наш Вермахт буксует в этой дикой, варварской стране, потому что мы не в состоянии прикрыть его с воздуха.

– Как быстро можно будет получить достаточное количество реактивных истребителей? Вы ведь за них печетесь?

– Не раньше зимы. Это направление чрезвычайно сырое. Но я приложу все усилия к тому, чтобы ускорить работы.

– И что, до зимы наши войска должны вас ждать? – С усмешкой спросил Гитлер.

– Почему? Они могут продолжать наступление. Только в воздухе через пару месяцев наших самолетов уже не будет. При таком техническом превосходстве у нас там просто нет шансов. Поэтому я прошу вас написать приказ о снижении интенсивности полетов. Иначе нам на реактивные машины придется сажать неоперившихся юнцов.

– Судя по вашей записке, – начал без приветствия Гитлер, – вы раскопали что-то, действительно стоящее.

– Так точно, – кивнул Канарис. – Нас всех очень сильно удивило, что слухи о новейшей советской технике оказались правдой. Мы полагали, что эти недоразумения, лишь по странному стечению обстоятельств кем-то считающиеся людьми, не могли придумать и построить ничего дельного.