Месть Атлантиды (СИ)

Переговоры. С глазу на глаз с самым заклятым врагом. Элика подавила стон. Бежать. Исчезнуть. Она не вынесет этого после ночных событий...

Сотни пар глаз в упор смотрели на матриарх. Имела ли она право проявить сейчас слабость?

— Нет, Лэндал, — измученное сердце пропустило гулкие удары. — Нет. Королева не скрывается от противника. Она смотрит в глаза любой опасности. Я пойду.

Этот шаг дался ей тяжелее всего. Она не помнила, как Захватчица Ветра несла ее к месту планируемых переговоров. Как матриарх Атланты взбиралась наверх, царапая руки о скальные выступы, все же опасаясь, что, приди она сюда обычным путем – не миновать коварной подлости.

Не ждала ее засада на этой отвесной скале. Нет. Не ждали ее даже цепи. И клеймо агрессора, перевернувшее ее жизнь с ног на голову. Она продолжала повторять себе одно и то же – все хорошо. Никаких чувств. Никаких эмоций.

Земля не дрогнула, грозя похоронить их обоих заживо под обломками. Не разверзлась бездна под ее легкой поступью навстречу заклятому врагу. Безмолвное серо-желтое небо, скрывшее солнце мутной кисеей, с молчаливым ожиданием чего-то неотвратимого, затаив дыхание, наблюдало за этим столкновением двух непримиримых противников. Поле боя? Шелка покрывал? Уединенное место для окончательных, решительных переговоров? Не имело значения, где и как. Они всегда оставались - каждый верен самому себе в пламени кровопролитной войны. Был ли возможен шаткий мир между ними? Его подобие? Ответа на этот вопрос не знал никто.

Она заковала свое сердце прошлой ночью в лед Белого Безмолвия. Так мало тепла и солнца, чтобы растопить его сейчас... И не нужно это вовсе. Давить подошвой кожаных сандалий осколки израненного сердца, не позволяя им соединиться вновь. Не видеть в нем, стоящем напротив, смысл всей своей жизни, свой горький рок, крест без надежды, недостижимый финал жестокого пути. Он враг. Ничего больше. Сколько можно было обманывать себя... И лишь затем, чтобы камнем сорваться вниз, столкнувшись с его настоящей сущностью. Он никогда не был для нее кем-то иным. Он всегда был сумасшедшим Хищником, готовым отдать жизнь за право обладать ею по-своему, не учитывая никаких желаний и стремлений. Он всегда хотел недостижимую звезду с небес, которую так коварно заставил саму упасть к нему в руки. Пить ее холодный, призрачный свет, заставляя гореть, сжигая себя, лишь для него одного... Иногда дарить благодарность за то, что его ночи лишены мрака, полагая, что этим стоит удовлетвориться и не искать иных путей. У звезд нет души и права на свои слабости. Холодный светоч, услада глаз и тела, больше ничего. Этот огонь безжалостно погасили, стоило ей возжелать неба напополам в равноправном величии...

Эти невеселые мысли не в состоянии были пробить действительность. Лед плавился рядом с ним. Медленно, подсвечивая негасимым огнем кровавые капли, которые, лишенные оков холода, неумолимо соединялись воедино. Бесновалась чужая кровь в ее венах, ломая выстроенную защиту, лишая сил, заставляя делать над собой горячие усилия, только бы не сдаться и выстоять до конца перед самым страшным оружием - чувствами к этому мужчине, которые не смог заморозить никакой лед, не смогло сжечь самое жаркое пламя ненависти, разметать долгая разлука. Победителей в этой войне не будет. Только двое проигравших.

— Эл, — Кассий решительно двинулся вперед, но не успел сделать и шага. Замер, словно наткнувшись на невидимую стену, но уже не отчуждения. Опустошенного отчаяния и неприкрытой ранимости. Сознание не хотело играть по правилам, обнажая душу до каждого оголенного нерва.

— Я без оружия, — развела руками Элика. — Я не понимаю, зачем эти переговоры. Капитуляция? Ты решил сдаться? Не хочу этого слышать. Нет. Я привыкла уважать врагов. Скажи мне, что я ошибаюсь.

Мужчина провел рукой по лбу. Только сейчас Элика заметила, что бессонная ночь не прошла бесследно ни для кого из них. Он выглядел... Опустошенным. Было что-то еще, но что именно? Раскаяние? В чем? В том, что предложение капитуляции...

— Нет, Эл. Моя империя не сложит оружия добровольно. Мне нужно было увидеть тебя, перед тем как в ходе битвы настанет переломный момент, который может стать роковым для твоей армии.

— О чем ты говоришь? Ты всерьез решил, что меня... — проклятие. Горло предательски сжалось. Образы прошлой ночи неумолимо врезались в ее душу, лишая сил. — Можно испугать цепями и отметиной на коже?

— Тебя этим не испугать. Тебя этим только сломать. И ты знаешь, что я прав.