— Что же будет дальше? — пояснение министра определенно заинтересовало Ее Величество, она чуть приоткрыла рот и закусила нижнюю губу, как ребенок, которому рассказывают страшную, но увлекательную сказку.
Все-таки она — дитя, с мрачным удовлетворением отметил про себя старый политический волк. Дитя, которое может и знает больше, чем любой сверстник. Но даже эта не по годам умная девочка может быть управляема.
— Дальше последует неизбежное. Немцы одержимы реваншизмом, они будут готовы драться до последнего, лишь бы отплатить нам за унижения двадцатых. Но Советскому Союзу дальнейшая война не нужна, ему требуются мир и время, чтобы окончательно нивелировать потери двадцатых-тридцатых годов, а затем двинуться дальше. Достаточно быстро ущерб от изоляции превысит допустимый уровень, затем между бывшими союзниками неизбежно начнутся трения. Шетцинг не сможет отступить, а Сталин не станет участвовать в личной войне гуннов после решения континентальных проблем.
— И вы полагаете, мы сможем использовать их разногласия?
Черчилль вздохнул. Короткий, но предельно интенсивный диспут отчасти утомил его, но именно теперь следовало оставаться предельно собранным. В любой речи главное — финал, яркое и сильное завершение.
— Я не могу сказать, как и в какой форме бывшие друзья станут на путь вражды. Но это неизбежно. Если только Шетцинг не найдет способ укротить реваншизм немцев, а Сталин не захочет завоевать мир. Но и то, и другое невозможно. И тогда придет наше время, время творческой импровизации, раскола союзов, нашептывания на ухо, подкупа и обещаний. Всего того, в чем нам нет равных. Владение океаном и интрига — вот старое доброе оружие Британии, и оно не подведет.
В отличие от многих других авиационных частей немецкой Второй воздушной армии, 'Грифоны' базировались только на постоянных бетонных аэродромах. Новомодное американское изобретение — металлические сетки, превращавшие любое ровное поле в аэродром за считанные часы — прижилось и часто использовалось, но размещать на импровизированных площадках четырехмоторные бомбардировщики немецкие авиаторы опасались. И, в общем, правильно делали.
Молодой командир бомбардировщика Карл Харнье размашистой походкой направлялся к машине под номером '9', радовался жизни и думал, как хорошо, что его с товарищами готовили еще по довоенным нормам, не экономя на топливе и теоретической подготовке.
Что главное в войне для бомбардировщика, особенно тяжелого бомбардировщика? Казалось бы, лети в строю, без всяких изысков и фигур пилотажа, сбросил бомбы по команде старшего группы, затем назад. Никаких виражей, стремительных атак от солнца, штурмовки на бреющем полете у самой земли.
Однако, все не так просто…
Строй держать — это нужно уметь. Чем более компактно построение, тем плотнее совместный огонь бортового оружия всей группы, и тем выше шансы вернуться домой. Поэтому лететь приходится буквально крыло к крылу, при любых групповых маневрах. А ведь есть еще бомбардирское искусство, когда штурман, глядя в хитрое устройство, рассчитывает параметры сброса бомб. И только попробуй отвернуть или отклонится от его указаний.
Но это все лирика, а практика укладывалась в простую математику. На один вылет у тяжелых четырехмоторных приходилось до трех процентов потерь. Казалось бы, три машины из сотни — это немного. Однако десять вылетов — тридцать процентов, потеря трети первоначального состава. А Карл Харнье недавно отметил шестидесятый боевой вылет и был тому весьма рад.
Ревя моторами, 'Грифоны' один за другим покидали взлетные полосы. Круг над аэродромом, еще один. Сбор эскадрильи. И вот уже вся авиагруппа, гудя моторами, подобно огромным тяжеловесным жукам, устремляется на север, к серебристой ниточке Ла-Манша, отделяющего такой далекий и одновременно такой близкий Остров от континента.
Полная авиагруппа, все тридцать девять машин шли плотным строем, красиво и ровно. 'Тридцать девять' само по себе число не внушающее, но только если не смотреть из кабины самолета, летящего на высоте семи тысяч метров, со скоростью более трехсот километров в час. Приятно было чувствовать себя частью единого отлаженного механизма, включающего десятки машин и сотни людей. Тридцать девять — и это лишь одна из трех групп, идущих на цель. Соседей из других авиагрупп Карл видел смутно, но знал, что они идут по флангам его собственной.
Вдалеке мелькнула группа истребителей.
Читать дальше