Елена Хаецкая: Дорога в Монсегюр

Я чувствую свою постоянную втянутость в жизнь этого города.

Быть одной? Бродить незамеченной? Быть незаметным наблюдателем? Не иметь собственной жизни, а только смотреть на чужую?

Не дали!

Мадам, возьмите листовку! Мерси, мадам!

Мадам, напишите открытку папе Римскому! (Какой-то пионер лет десяти, который страшно растерялся, когда нарвался на иностранку). На открытке нарисован Хловис, которого как раз крестят — в этом году юбилей.

Мадам, пойдемте трахаться! Не хотите?… Ну-у…

Мадемуазель, какую книгу вы желаете купить? Вы не говорите по-французски? Бог ты мой, что же, в таком случае, вы делаете в книжном магазине? Ах, у вас есть амис, которые читают по-французски…

Мадемуазель, вы не подскажете, как пройти… Ах, вы не из Тулузы… Ах, вы не парль па… Ох, извините… Мерси-и…

Мадам, пода-айте на выпивку бедному клошару и его собаке… Мерси-и…

Моя Тулуза, вечная Тулуза. С ее студентами, нищими, беспородными щьенами, красным вином, умопомрачительно красивыми мулатками, с ее стариками, книжными лавками, монастырями, туристически-мистическими катарами, о которых никто толком ничего не знает, именем графа Раймона на заборе, граффити на розовых стенах средневековых домов, закрытыми и открытыми ставнями, неожиданными башнями соборов в просветах улиц, выплеснувшимися на улицы торжищами, грохотом под окном, который никогда не смолкает, щедрым звоном колоколов и боем часов, каналом du Midi и сожженной солнцем Гаронной, с мутным невысоким небом, розоватым кирпичом зданий, — со всем тем, что есть Тулуза.