Иван Кузмичев: Поступь Империи. Бремя Власти

Пока бунтовщики крушили дверь, гвардейцы спешно сооружали баррикаду у них на пути. В ход шло все: начиная от стульев с лавками и заканчивая гардинами с окон, вместе с тяжелыми шторами. Конечно, куча хлама вряд ли остановит нападающих, но точно задержит, заставит врага скучковаться — а это еще дюжина, или вовсе все две трупов.

— Матушка, Ваньке все это не нравится, — дернул за рукав Ольгу семилетний Ярослав.

Наследник государя-императора смотрел на мать необычайно серьезными карими глазами, правая ладонь паренька лежала на эфесе кинжала в три четверти локтя.

'Вырос, мой мальчик', - грустно подумала Оля, понимая, что детство ее любимых малышей тает быстрее июльского тумана.

— Скоро все закончится, пусть потерпит.

Сын нахмурился, и было заметно, что хочет о чем-то спросить, но все же в последний момент передумал.

— Уходите, мы их задержим!

Лейтенант резко развернулся и вскинул пистоль. Выстрел громом ударил по ушам, следом присоединились остальные гвардейцы. За дверью кто-то упал, заорали благим матом раненные, не отстали от них и более живучие подельники. И тут же ответили!

— Берегитесь!

Лейтенант втолкнул Ольгу с детьми в комнату. Выстрел. Скорбышев вздрогнул, улыбнулся чуточку виновато и с силой захлопнул дверь. Клинок словно живой заиграл в его руке, успевая парировать и контратаковать сразу против трех врагов. Из пяти гвардейцев на ногах осталось двое всего за несколько выстрелов. Да и как могло быть иначе, когда расстреливают считай в упор?

— Стой сученыш, сдохни как полагается, не гневи меня!

На лейтенанта наседал розовощекий крепыш с пышной курчавой бородой. На славянина он походил мало, в нем явно чувствовалась нурманская кровь, слишком уж яростно горели его глаза. Того и гляди рыкнет зверем, заволочет глаза алая пелена и кинется на своих же соратников.

— Трепись аки баба у колодца, авось поумнеешь, — выплюнул Скорбышев.

Лихо закрутил саблю и на обманку поймал противника: полоснул клинком по левому бицепсу. Рана не критичная, но кровавая и неудобная. Если б бой шел один в один, то лейтенанту не составило труда выиграть, тем более что классом и мастерством он превосходил врага. Вот только сражался раненный Скорбышев против трех разом, да и то эти не последние — наверняка еще подельники есть. Атаковали Кремль ну никак не полсотни ворогов.

Между тем императрица вместе с наследниками искала способ вырваться из ловушки, но никак не могла придумать чего-нибудь стоящего. Идеи крутились одна бредовей другой.

Вон и шум за хлипковатой дверью стих…

— Открывай твое величество! — не сдерживая злобы приказал командир напавших и чуть тише добавил. — Ух, сучий потрох все же достал меня.

— По-хорошему прошу, а не то по кругу пустим, не поглядим на твое положение… Ну не хочешь по доброму, будет по плохому. Ребятушки — ломайте!

Стоило Ярому ворваться в толпу восставших, как с меня окончательно слетел налет гуманности. Жажда уничтожить гниль, что подвергла опасности моих близких, заволокла взор кровавой пеленой. Мир погрузился в красную полутьму, рассеять которую не смог бы, наверное, и божественный свет.

Клинок с рукой жили отдельно от меня: рубили, кололи — прокладывали дорогу к распахнутым воротам Кремля. С боков и позади бились гвардейцы, Нарушкин вовсе умудрился вырваться вперед, вместе с пятеркой наиболее умелых рубак, оставляя за собой кровавую просеку.

Боевые кони били бунтовщиков не менее люто чем люди. Уж Ярый это доказал точно. От копыт моего боевого товарища полегло не меньше дюжины ублюдков и это только те кого я заметил боковым зрением.

Странное дело, но хоть тело распирал адреналин, кровь кипела и требовала буйства, да и пелена никуда не делась, но в какой-то момент почувствовал, словно мое второе 'Я' отстранилось от бойни. И будто бы тело превратилось в механизм, научившийся отлично биться, но никак не чувствовать.

Минута потребовалось нам, чтобы добраться до ворот. Еще пара секунд — вырубить хлипкий заслон из бородатых, немытых бомжеватых мужиков, державших остроги и стрелецкие бердыши. Как только пищали не додумались приволочь?

Хотя нет, вон валяются парочка, видимо не до перезарядки им сейчас.

— Руби!

— На женскую половину, все на женскую половину!

— Бейтись, ублюдки, иначе ваши потроха скормлю крысам!

Ор стоял такой, что впору беруши надевать. И стихать он точно не думал. Бунтовщики частью побежали, частью продолжали биться, но таяли быстрее ложки меда в кипятке. Однако главного мы еще не добились — найти императрицу с детьми не получалось.