Андрей Дмитрук - Битва богов

Вот здесь как раз и стоит вспомнить об «интеллигентах» предпотопного общества. О тех самых изгоях. И поговорить, наконец, об их главном подвиге, возможно, сохранившем для нас свободу выбора исторического пути.

Безжалостные технократы, «избранные», в хаосе после потопа заботились о своих рабах, вероятно, ровно настолько, насколько это было необходимо, чтобы сохранить их мышечную и умственную силу для своих потребностей. (Вот параллель из другого времени: «Если десять тысяч русских баб — говорил Гиммлер, — погибнут при рытье противотанкового рва, меня это интересует лишь с одной точки зрения — будет ли готов ров» .) Когда же окончательно выяснилось, что империи больше нет и последние осколки ее схоронены в горных бункерах, — надо полагать, монополия на знания стала жестче прежнего. Вручать иным народам, источникам рабочего поголовья, секреты наук и ремесел — значило бы готовить завтрашних соперников, делать полностью нереальным возвращение своей власти. Утечки информации за 14 тысяч лет возможны, намеренное стимулирование всеземного прогресса — исключается.

Тут-то и выходят на сцену «диссиденты», возможно, спасшиеся в тех же убежищах… или осознавшие, сидя под километровым слоем камня, обреченность старой цивилизации. Самые здравомыслящие и дальновидные из «жрецов» поняли, что есть лишь одно средство сделать новую цивилизацию вечной — децентрализовать ее, распространить возможно шире. И «пошли в народ», прослыв затем культурными героями, учителями ремесел, наук, искусств. Иные из просветителей, боюсь, кончили плохо, наказанные властями убежищ. Не из подлинных ли судеб родились легенды о прикованных, терзаемых наставниках людей — греческом Прометее, грузинском Амирани?..

Итак, мы снова приходим к мысли о разделении уцелевших на два лагеря, по-разному относившихся к прогрессу земных народов. Ретрограды пытались сохранить жизнь старой системе, пирамиде теократии; новаторы же пеклись о полудиком человечестве. Со временем, вероятно, и разные «сокровенные города» избрали различные пути, названные впоследствии Светлым и Темным, божественным и дьявольским. Одни убежища (или одно?) упрямо сберегали традицию исключительности, природного права на владение трудом и жизнью «низших» рас; другие (или другое?) видели свою задачу в том, чтобы ускорить, обогатить развитие юных народов. Не оттого ли порою принимал на Земле острые формы поединок двух начал — демократического и элитарного?..

Традиция, принятая мистиками и теософами Европы, говорит о двух духовных центрах Тибето-Гималайского региона, Шамбале и Агарти. Не есть ли это мифический образ убежищ Света и Тьмы? Невозможно решить сейчас, какой из бункеров — «магических стран» стоял за имперскую старину и насаждал, насколько мог, расизм, неравенство, обновленное рабство; какой, напротив, способствовал распространению гуманности, свободолюбия, просвещения… Я сделал свой выбор, опираясь на то, что и Е. Блаватская, и Н. Рерих, и Э. Томас, и многие другие знатоки вопроса считают Шамбалу «оазисом света» . С другой стороны, исследователи зловещих (и вполне возможных) связей Третьего райха с некими единомышленниками в Южной Азии, Л. Повель и Ж. Бержье, упоминают ламу — посла тайного восточного центра; сей священнослужитель был известен гитлеровской верхушке как «держатель ключей королевства Агарти» . О «темных владыках» пишут А. Бейли, Г. Лавкрафт, иные эзотерики; жестокую «подземную расу» изображает Д. Булвер-Литтон. По крайней мере, такая схема отражает биполярность Тысячелетней эзотерической войны, быть может, не оконченной до сих пор.

Упаси бог, я далек от того, чтобы утверждать, вслед за «тайноведами» кухонного разбора, будто некие гималайские общины, сохранившиеся от времен потопа, управляют земной историей, свергают или возводят на трон монархов, затевают реформы и революции. Конечно же, исторические события имеют причины, подробно изложенные в специальных трудах и кратко — в учебниках, и никакая Шамбала не в силах изменить эти причины, географические, экономические, классовые и т. д. Но не надо недооценивать и моральную сторону процессов, формирующих наше бытие. Всякая общественная практика вырабатывает идеи, благословляющие и оправдывающие ее; теоретическую базу, философское или религиозное отпущение своих грехов. И весь этот свод логических построений, обрядов, пробуждающих определенные чувства, словесных клише — все это, будучи созданным нами, возвратно действует на нас же, лепит коллективные сознание и подсознание. Неосознанные доселе, порожденные необходимостью действия освящаются и вменяются в обязанность под страхом кары — как, например, элементарные правила гигиены в Ветхом Завете; поступки людей осмысливаются, обретают общую цель. Учителя, проповедники, исполнители их велений собираются в некие группы влияния — церкви, ордена, политические партии и т. п. Эти группы уже накладывают на историю заметный отпечаток.