Борис Максименко: Престол

Наследник очень любил свою армию и благоговел перед русским воином, уважение к которому передалось ему от Государя и от всех его державных предков, всегда учивших любить простого солдата.

Любимой пищей Царевича были «щи да каша и чёрный хлеб, который едят все мои солдаты», как он всегда говорил. Ему каждый день приносили пробу щей и каши из солдатской кухни Сводного полка, Алексей все съедал и ещё облизывал ложку, говоря: «Вот это вкусно, не то, что наш обед».

Наследник Цесаревич Алексей Николаевич был мальчик умный, наблюдательный, восприимчивый, ласковый, жизнерадостный. Был с ленцой и не особенно любил книги.

Он совмещал в себе черты отца и матери: унаследовал простоту отца, был чужд надменности, заносчивости, но имел свою волю и подчинялся только отцу. Мать хотела, но не могла быть с ним строгой.

Его учительница Битнер говорит о нём: «Он имел большую волю и никогда не подчинился бы никакой женщине».

Он был весьма дисциплинирован, замкнут и очень терпелив.

Несомненно, болезнь наложила на него свой отпечаток и выработала в нём эти черты.

Он не любил придворного этикета, любил быть с солдатами и учился их языку, употребляя в своем дневнике чисто народные, подслушанные им выражения.

Образование Алексея: из-за недуга мальчика занятия часто на долгое время прекращались, но, тем не менее, Алексей Николаевич мог достаточно свободно разговаривать на французском и английском языках. Императрица разговаривала с детьми только по-английски, поэтому естественно, что они могли свободно говорить на английском языке. Что касается французского, француз Жильяр преподавал его Наследнику в течение достаточно длительного времени.

Кроме того, известно, что во время ареста сам Николай преподавал Алексею историю и географию. Николай Александрович очень любил и хорошо разбирался в русской военной истории и преподавал Алексею наверняка больше военную историю, а не историю вообще. Поэтому, скорее всего, именно такое знание истории было у Алексея и также, скорее всего, отцовскую любовь к русской военной истории Алексей сохранил на всю жизнь.

Интересна манера общения Николая, которую, скорее всего унаследовал и Алексей. Вот что вспоминает об этом Сазонов, бывший Министр иностранных дел: «За семь почти лет моей совместной с ним работы мне приходилось поневоле говорить ему иногда вещи, которые были ему неприятны и шли наперекор установившимся его привычкам и взглядам. Тем не менее, за всё это время он ни разу не выразил своего несогласия со мной в форме, обидной для моего самолюбия. Нередко он уступал мне, — в других же случаях я видел по его молчанию, что мне не удалось убедить его в правоте моего мнения. Против этой непреодолимой, хотя и самой кроткой формы протеста, я, очевидно, бывал бессилен». (2, стр. 9), т. е. Император был удивительно вежлив и тактичен.

То же вспоминает и Мосолов: «Николай II не любил спорить… Царь не сердился даже в тех случаях, когда имел бы право и, быть может, был бы обязан выказать своё недовольство. Если он замечал, что кто-нибудь провинился, он осведомлял об этом непосредственного начальника виновного лица, формулировал при этом свои замечания в высшей степени мягко, никогда не теряя самообладания и не проявляя резкости… Царь был не только вежлив, но даже предупредителен и ласков со всеми теми, кто приходил с ним в соприкосновение. Он никогда не обращал внимания на возраст, должность или социальное положение того лица, с которым говорил». (4, стр. 72).

В семье Император был таким же вежливым, ласковым, предупредительным человеком, и что такая манера общения была просто заложена в Алексее Николаевиче. И очень вероятно, что именно таким был в своей взрослой жизни Наследник.

С интересом и глубоким вниманием вглядывался Алексей в жизнь простых людей, и часто у него вырывалось восклицание: «Когда буду царем, не будет бедных и несчастных! Я хочу, чтобы все были счастливы».

Приближенная Государыни, Юлия Александровна (Лили) Ден свидетельствовала: «Правда, Цесаревич страдал наследственным недугом…, но в остальном это был нормальный, здоровый ребенок, а к тому времени, когда произошла революция, он по — настоящему окреп и гораздо реже жаловался на болезнь».

Болезнь воспитала в цесаревиче огромную силу воли и сострадание к людям.

Во время ссылки императорской семьи в Тобольск Алексей упал с лестницы и получил тяжёлые ушибы, после которых долго не мог ходить.

Но, готовясь стать во главе великой Российской Империи, он стал невольным свидетелем ее заката. Первая мировая война, внутренняя революция, трусость царского окружения, измена и предательство пошатнули, как казалось, нерушимый многовековой монархический строй.