Даниэль Клугер - Чайки над Кремлем

– Но тогда что? – слова Келлера окончательно сбили Алекса с толку. – Что вы собирались здесь делать?

Не отвечая, Келлер отвернулся от Гертнера и подошел к окну.

– Посмотрите, – сказал он. – Подойдите сюда.

Алекс подошел.

– Видите, это здание?

– Конечно. Это управление гестапо.

– Удобно, верно? Достаточно хорошенько прицелиться – и человек, который взойдет на верхнюю ступеньку, не войдет в дверь. Никогда.

– Но и тот, кто это сделает, уже никогда не выйдет их этой комнаты.

Келлер холодно взглянул на него:

– В этом уже не будет необходимости. Он выполнит свой последний долг. Кстати, я думаю, вам следует покинуть Нойштадт в ближайшие несколько часов.

Гертнер пожал плечами и отошел от окна.

– Не вижу, какое отношение все это имеет к нашему разговору.

– Самое прямое, – Келлер смотрел в окно. – Самое прямое, поверьте мне, Алекс…

– И вы, конечно, не собираетесь мне рассказывать?

– Почему же? Могу сказать… Через три дня на верхней ступеньке этого очаровательного крыльца будет стоять не кто иной, как рейхсфюрер СС Генрих Гиммлер.

Алекс почувствовал, как по спине его побежали мурашки.

– Гиммлер?.. – пробормотал он. – Через три дня? В тот день, на который была намечена наша операция.

– Конечно. Куда уж эффектнее: резиденция рейхскомиссара взлетает на воздух в присутствие рейхсфюрера. При достаточно трусливом характере Гиммлера, можно себе представить, какое впечатление это произведет на него. А потом ему представят доказательства того, что это сделано руками русских: вашу группу. Это, кстати, причина того, что гестапо не отправляет Шредера на тот свет руками своих специалистов: им нужны достоверные сведения, Гиммлер – не старые демократии, светлая им память. Это им можно было преподнести эсэсовских агентов как польских диверсантов, напавших на радиостанцию города Гляйвиц. Нет, Гиммлеру представят настоящих русских подпольщиков – вас и ваших друзей, Алекс. Потому я и советую вам исчезнуть из города как можно раньше. Пока гестапо не знает, что Ольги нет в Берлине, оно не беспокоится. Но очень скоро…

– Погодите… – Гертнер с ужасом уставился на отошедшего от окна Келлера. – Вы собираетесь…

– Да, Алекс. Я охотился на него около десяти лет. Узнав, что он собирается с инспекционной поездкой в Нойштадт, я принял предложение вашего Центра о совместной операции.

– Вашего?.. Вы хотите сказать…

– Я хочу сказать то, что уже говорил вашему другу Максу, – холодно произнес Келлер. – Меня не интересуют ни ваша война, ни ваши дела. У меня своя война. У меня свой счет. Мой список возглавляет рейхсфюрер СС Генрих Гиммлер.

– Но ведь это просто подарок для гестапо! – воскликнул Гертнер. – Вместо убийства опального группенфюрера фон Шредера они преподнесут Гитлеру убийство второго человека в Рейхе! И фюрер согласится на «окончательное решение русского вопроса»!

– Очень жаль, Гертнер, – Келлер пожал плечами. – Я уже сказал, что меня это не интересует. Я вам сочувствую, но отказаться от дела всей моей жизни не могу. К тому же, потерпев неудачу с вашей группой, гестапо найдет другой способ. Это всего лишь вопрос времени.

– Но почему?! – в отчаянии вскричал Алекс. – Почему вы хотите так поступить? Что это за ваш счет, в конце концов? Не хотите подчиниться, так хотя бы объясните, черт бы вас побрал!

Келлер некоторое время смотрел на него, потом кивнул.

– Что ж, – сказал он. – Это справедливо. Вы имеете право знать причины моего поступка.

Следующие слова его вызвали у Алекса Гертнера почти мистический ужас – так невероятно, почти потусторонне прозвучали они.

– Меня зовут, как вы понимаете, вовсе не Вольфганг Келлер. И не Отто Лауфер, разумеется, – сказал Ястреб. – Мое имя – Мордехай Юзовский.

Гертнер не сразу понял смысл сказанного.

– Погодите… как вы сказали? – глаза его расширились. – Мордехай Юзовский?.. Это же… Это же еврейское имя?.. То есть, вы, Ястреб…

– Да, Алекс, вы правильно поняли. Одиннадцать миллионов европейских евреев ушли в небытие. Я – последний.

Тишина, повисшая в комнате, после слов Алекса Гертнера, казалось, обрела физический вес. Она давила на присутствующих – самого Алекса, Макса Вальдхайма и Ольгу.

Но никто не пытался ее нарушить.

– Это я виновата, – наконец, сказала Ольга. – Я должна была тебя предупредить.

– Предупредить? – Алекс не сразу оторвался от собственных мыслей. – Что ты имеешь в виду?

– В Берлине я ознакомилась с досье Ястреба. Но мне казалось, что будет лучше, если я расскажу обо всем после его отъезда. Я была уверена, что он не одобрит операции и благополучно покинет нас. Я боялась его.