Роман Юров - «Ла»-охотник. В небе Донбасса

– Так сальников нету. Я уже сколько у помпотеха спрашивал…

– А кого мне спрашивать, когда я пытаюсь немцев высмотреть, а у меня на стекле серая муть?

Плечи у Палыча поникли.

– Ну и третье. Смирнова, Ложкина – свободны. Палыч, – Виктор дождался, когда девушки отошли подальше, и заговорил тихо, – сними кислородные баллоны и, пожалуй, один баллон сжатого воздуха.

– Это еще зачем? – удивился техник.

– Завтра надо учебный бой выиграть. Очень надо…

…Младшие лейтенанты были там же, где он их и оставил. Смотрели по сторонам, переминаясь с ноги на ногу. Рядом, грудой, лежали их фанерные чемоданчики. Никому не было до них никакого дела, и, видимо, это новичков сильно угнетало.

– Становись!

Они быстро и четко построились – видимо, сказывались вколоченные в авиашколе и отшлифованные до совершенства в ЗАПе навыки строевой подготовки. На Виктора уставились пять пар глаз, и в этих глазах настороженность смешивалась с надеждой и даже радостью, а любопытство с показным равнодушием. Пять пар глаз, пять человек, каждый со своим характером, своей жизнью, своей судьбой. У всех дома ждут матери, все надеются вернуться, выжить, победить. Виктор отогнал так нежданно приваливший приступ сентиментальности и козырнул.

– Лейтенант Саблин, – представился он, – некоторое время буду вашим… инструктором. Имя, фамилия, – обратился он к правофланговому. – Какое училище заканчивали? Общий налет и налет на «Яках».

– Вячеслав Морозов. – Правофланговый, высокий, худой и носатый, вышел вперед. – Батайское авиационное училище. Налет семьдесят один час, из них на «Яках» семнадцать.

– Остряков Николай. – Второй был еще юнец, долговязый, в грубых солдатских ботинках с обмотками. Лицо его, совсем еще по-мальчишески свежее, с легким пушком на щеках, выражало столько благоговения перед Виктором, что тому стало неудобно. – Борисоглебская летная школа. Налет пятьдесят три часа. На «Яках» одинна-дцать.

– Ковалев Игорь. – Третий щеголял в видавшей виды, выгоревшей гимнастерке, чем резко выделялся на фоне своих имеющих новенькое обмундирование товарищей. Жидкие усы на его лице выглядели нелепо, лишь подчеркивая молодость их владельца. – Батайское авиационное училище. Шестьдесят шесть часов, из них на «Яках» девять.

– Ковалев, – удивился Виктор, – а чего это у вас усы?

– Это для солидности, – Ковалев отчаянно покраснел, а его товарищи захихикали. – Командир уже сделал замечание, я сбрею.

– Абрамов Василий. – Четвертый имел правильно-красивое лицо голливудской кинозвезды и белозубую застенчивую улыбку. – Сталинградское авиационное училище. Налет шестьдесят три часа, на «Яках» двенадцать.

– Лоскутов Илья. – Пятый был невысокий и щуплый и этим немного напоминал Рябченко. – Налет семьдесят часов, на «Яках» восемь. Закончил Батайское авиационное училище. – Голос у него оказался на удивление низким, басовитым, совсем не под стать такому тщедушному телу.

– Вот и познакомились. – Виктор вновь обвел взглядом замерший строй. – Скоро всех вас распределят по эскадрильям и прикрепят к ведущим. Будете заново сдавать зачеты, оттачивать технику пилотирования, взаимодействие. Но сперва с вами буду заниматься я. Будем летать, будем изучать все то, что вам не рассказали в запасном полку и в училище. Сразу предупреждаю, что график занятий будет очень плотный. Легко не будет. Во-просы?

– Товарищ лейтенант, а когда мы в бой? – спросил Абрамов. – Сколько же можно учиться?

– Учиться нужно постоянно, как нам завещал товарищ Ленин! – отрезал Саблин. – А в бой вам, надеюсь, не скоро. Что бы вы там про себя ни думали, но сейчас еще рано.

Ребята поскучнели. На их лицах легко читалось неверие.

– Ишь ты, – рассердился Виктор, – Аника-воины. Богатыри, блин! Вы пока еще никто, и звать вас никак. Налет в целых шестьдесят часов – это, конечно, здорово, но для немцев вы мясо, отметки на руле направления, не более. Поэтому чем вы больше впитаете знаний, чем лучше отработаете взаимодействие, тем больше у вас шансов выжить. Поэтому и придуманы все эти занятия. Ясно?

Он в очередной раз обвел глазами строй. Пять свежеиспеченных летчиков, в свою очередь, внимательно изучали его. Но как выбрать из этих пяти лучшего? Не имея возможности провести с ним учебный бой, не имея времени, чтобы погонять его по знанию теории, да и вообще узнать о человеке больше, чем фамилия и налет. Нужно было что-то придумать. Тут Виктора осенило, он вспомнил свой второй в новой жизни вылет, когда на его «МиГ» заходил истребитель Шубина. Выставив перед собой руки, как если бы они лежали на органах управления самолетом, Саблин скороговоркой выпалил: