Евгений Белогорский - Операция «Клипер» (В июле сорок пятого)

В этот раз, ограничителем их способностей стали шесть зенитных пулеметов советских бронекатеров. Едва только истребители поднялись над горизонтом и стали заходить на атаку, они вступили в дело. Двое против шести скверный расклад, особенно когда тобой управляет одна слепая ярость, полностью подавившая все другие чувства и мысли. Да, атака с воздуха нанесла определенный ущерб катерам, но какой ценой. Один из истребителей рухнул на землю объятый пламенем, а другой был вынужден покинуть место боя с поврежденным крылом.

Атака на аэродром моряков Неустроева стоила отряду минимальных потерь, но впереди их ждало ещё большее и опасное дело — штурм Мюнстера. Около батальона пехоты смогли доставить советские катера к порогу столице Вестфалии, беспрепятственно продвигаясь по Дортмундскому каналу. Англичане не предполагали, что русские смогут воспользоваться каналом как средством передвижения и сосредоточив остатки своих войск вблизи Эмсдетеен и Гревен. Там они собирались если не остановить, то хотя бы задержать наступление советских танкистов, но хитрый маршал Рокоссовский нашел другой путь к Мюнстеру.

Стройные шпили его городских соборов, были хорошо видны не только со стороны канала по которому продвигался отряд катеров. Они служили прекрасным ориентиром для союзных бомбардировщиков, обрушивших на мирные германские города свое многотонное возмездие. От их ударов, весь центр города был разрушен и уничтожен до основания. От главного символа Мюнстера городской ратуши остался только один фасад, все остальные части здания были превращены в ужасные руины.

Многочисленными проемами разбитых окон, смотрел на своих горожан закопченные развалины Мюнстерского дворца. В нем находился один из старейших университетов Германии, полностью сгоревший за одну ночь. С ним перекликались величественные остатки собора святого Павла, превращенный в прах в ту же ночь, что и дворец. По странной причуде взрывной волны, всё внутренне пространство этого фундаментального здания было разрушено, но вот высокие шпили зданий, уцелели.

С чувством жалости и сожаления, смотрели на них советские войны, подплывая к пристани святого Ламберта. Пройдя долгий военный путь, увидев на нем неизмеримое количество горя и печали, они не очерствели сердцами, и вид поверженной, пусть даже чужой красоты, находил у них сочувствие.

Что могут сделать три сотни солдат для захвата большого города? Скажем прямо — очень мало. Это не те силы, перед которыми сдаются такие города как Мюнстер. Но если они захватят два главных городских моста и ударят из имеющихся у них орудий, сначала по казарме, а потом комендатуре у железнодорожного вокзала, это довольно весомый аргумент в споре за город. А если все эти удары корректировались с зависшего над городом «костыля», дело принимало совершенно иной оборот.

На войне, дурные вести расходятся гораздо быстрее добрых, несмотря на яростные заверения начальства, что все в порядке и оно полностью контролирует положение дел. Известие о высадке в Мюнстере советского десанта, вызвали у подчиненных полковника Жмирского самые дурные предчувствия. Напрасно майоры и капитана, поручики и подпоручики кричали на своих солдат, обвиняя тех в трусости и малодушии. Уже не раз битые советскими танкистами, польские жолнежи не желали жертвовать своими жизнями, не видя достойного поведения со стороны отцов командиров.

Славная польская сцепка основанная на любви к родине, действовала только на уровне отделения, взвода и роты. Начиная с батальона начинались брожения и шатания, которые усиливались в геометрической прогрессии, в направлении полк-бригада-дивизия.

Ещё больше эти пагубные настроения, усилились от вида столбов дыма и пламени, возникших на аэродроме Ванзеен. Все это очень плохо влияло на душевный настрой солдат генерала Мачека. И когда танковый авангард капитана Панафидина приблизился к польским позициям, то их защитники не столько воевали, сколько думали об удачном отступлении.

Потеряв связи с британским командованием, соединения полковника Жмирского, были представлены сами себе. И потому, они с чистой душой, начали отходить за Везер к Оснабрюке, на юг к Дортмунду или на запад к Рейну. Каждый из командиров сам определял для себя пути и направление отхода и весь вопрос состоял в том, как отступать.

Тем у кого имели колесные средства несказанно повезло, в отличие от тех, кто имел только две свои ноги. Они стремительно мчались по прекрасному немецкому автобану так далеко, насколько им позволяли запасы бензина или заставы полевой жандармерии. Большей частью, им не удавалось пополнить свои опустевшие бензобаки или договориться с блюстителями порядка на военной дороге и тогда, покинув свои прелестные авто, они становились простыми пешеходами.