А. Дж. Риддл: Чума Атлантиды

– Где это мы?

– В гетто Орхидеи Марбельи.

– В районе Орхидеи?

– Люди зовут это гетто, но, в общем-то, да.

Чтобы не отстать, Кейт припустила трусцой, придерживая шляпу рукой. Один лишь вид этого места и забора сразу же заставил ее воспринять слова Мартина всерьез.

Она оглянулась на покинутое здание спа. Его стены и крышу покрывала тусклая серая обшивка. При первом же взгляде на нее Кейт решила, что это свинец, но в голове подобная картина не укладывалась – маленькое серое здание, обшитое свинцом, у самого берега в тени блистательных белоснежных башен.

Идя вместе с Мартином по дорожке, Кейт смогла лучше осмотреть лагерь. В каждом здании, на каждом этаже стояли по два-три человека, которые выглядывали из стеклянных дверей, но на балконах не было ни души. А затем Кейт увидела почему: вдоль металлической рамы каждой двери иззубренным серебристым шрамом тянулся сварной шов, плотно запечатавший все выходы.

– Куда ты меня ведешь?

– В госпиталь, – Мартин указал на одноэтажное здание впереди. Раньше «госпиталь» явно был большим прибрежным рестораном на территории курорта.

На другом конце лагеря, за белыми башнями, к воротам с рычанием подкатила и остановилась колонна шумных дизельных грузовиков. Кейт чуть задержалась, чтобы понаблюдать за ними. Грузовики были старыми, и их груз скрывали хлопающие полотнища брезента, накинутые сверху. Водитель головной машины прокричал что-то охранникам, и ворота распахнулись, чтобы впустить колонну.

Кейт обратила внимание на голубые флаги, развевающиеся на сторожевых вышках по обе стороны от ворот. Сначала ей показалось, что это флаги ООН – голубой рисунок с чем-то белым посередине; но белый символ в центре оказался не земным шаром в обрамлении оливковых ветвей, а орхидеей. Белые лепестки были симметричны, а вот красный узор, расходящийся от центра, оказался неровным, как лучи солнца, выглядывающего из-за темной луны во время солнечного затмения.

Грузовики затормозили перед самыми воротами, и солдаты начали вытаскивать людей – мужчин, женщин и даже нескольких детей. Руки у каждого были связаны, и многие отбивались от стражников, крича что-то по-испански.

– Собирают выживших, – почему-то шепотом сообщил Мартин, словно его могли услышать с такого расстояния. – Находиться снаружи противозаконно.

– Почему? – И тут же Кейт осенило. – Значит, есть другие выжившие – те, кто не принимает Орхидею?

– Да. Но… они не такие, как мы предполагали. Сама увидишь.

Он прошел с ней остаток пути до ресторана, перемолвился парой слов с охранником, и они направились внутрь – в выстеленную пластиком камеру обеззараживания. Сопла разбрызгивателей сверху и по бокам, открывшись, оросили их мелкодисперсными брызгами слегка щипавшей жидкости. Уже во второй раз Кейт порадовалась, что на ней шляпа. В углу пластиковой камеры миниатюрный светофор сменил свет с красного на зеленый, и Мартин протиснулся между занавесами выхода, замешкавшись перед самым порогом.

– Шляпа тебе не понадобится. Тут все знают, кто ты такая.

Стаскивая шляпу с головы, Кейт впервые окинула взглядом все просторное помещение, прежде служившее обеденным залом. И с трудом поверила собственным глазам.

– Что это?

– Мир совсем не таков, как описывают по радио, – негромко произнес Мартин. – Вот истинный облик Чумы Атлантиды.

В двух милях под оперативной базой Иммари «Призма»

Антарктида

Дэвид Вэйл не мог оторваться от созерцания собственного трупа. Тот лежал в коридоре, в луже собственной крови, устремив невидящий взгляд распахнутых глаз в потолок. Рядом лежал другой труп – его убийцы Дориана Слоуна. Тело Слоуна представляло собой исковерканное месиво; последнюю пулю Дэвид выпустил в упор. Время от времени ошметки бойни шлепались с потолка, будто медленно разваливающаяся пиньята.

Дэвид отвел взор от этой сцены. Ширина вмещающей его стеклянной трубы была не больше трех футов, и от клубившихся в ней клочьев густого тумана она казалась еще теснее. Поглядел вдоль циклопического вместилища на мили и мили других труб, нагроможденных от пола до потолка настолько высоко, что не было видно ни конца, ни края. В этих трубах туман был гуще, скрывая находящихся внутри. Единственный, кого он мог разглядеть, находился напротив. Слоун. В отличие от Дэвида, по сторонам он не глядел. Слоун уставился на Дэвида ненавидящим взглядом, совершенно не шевелясь, если не считать время от времени вздувавшихся на челюстях желваков.