Николай Томан - Неизвестная земля

- А ты полагаешь, что Кречетов все-таки какой-нибудь атомщик или ракетчик? - невольно шепотом спрашивает Лаврентьев.

- Ну, это едва ли. Не похож он на ракетчика. Едва ли имеет отношение и к атомной бомбе. Насколько я разбираюсь в науке, он, кажется, специалист по элементарным частицам.

- Так ведь это тоже атомная физика!

- Не всякая атомная физика связана с атомной бомбой. Но за границей теперь вообще нашими учеными интересуются. Всех направлений. Если уж они у себя экономическим и научным шпионажем занимаются, то у нас и подавно. И Каин это хорошо знает. Не первый год с иностранцами имеет дело. Я даже думаю, что покупку у нас "богов" он сам придумал, чтобы дать возможность Дибблю держать нас в руках.

А когда доморощенные бизнесмены выпивают еще по рюмке, заметно успокоившийся Корнелий произносит вдруг:

- А с другой стороны - тут только и может начаться настоящий бизнес! На "богах" мы как нищие на паперти зарабатываем, а на ученых можно сколотить настоящий капиталец.

- Так ты, значит?..

- А что же еще остается? Я убежденный атеист, и мне за "богов" нет никакого желания отбывать наказание. А без риска в нашем деле все равно не обойтись. И потом - чем больше риск, тем больше и приз!

На другой день они снова собираются у Каина. Джордж Диббль сдержанно хвалит их за мудрое решение. Потом начинает объяснять их новую задачу:

- Мне известно, что вы смыслите кое-что в науке, мистер Телушкин.

Корнелий смеется.

- Мистер Телушкин плохо звучит по-русски, мистер Диббль. Называйте меня лучше Корнелием.

- Мне нравится, что у вас есть чувство юмора, - сухо усмехается Диббль. - Это очень помогает в такой работе, как наша. Так вот, мистер Корнелий, мне известно, что вы смыслите кое-что в науке.

- Он у нас почти кандидат наук, - набивает цену своему партнеру Каин.

- Это правда, мистер Корнелий?

- Да, мистер Диббль, ибо числился одно время в аспирантуре, не имея законченного высшего образования, - усмехается Корнелий.

- Это тоже хорошо... Это свидетельствует о вашей... Как это будет по-русски? Ах да, пройдошливости. Нам нужны такие ловкачи. О физике вы имеете какое-нибудь представление?

- Да, некоторое.

- Я имею в виду физику атомного ядра, мистер Корнелий.

- И я то же самое, - не очень почтительно отвечает Корнелий. Ему начинает действовать на нервы совсем иной тон, каким разговаривает теперь с ним Джордж Диббль.

Диббль догадывается об этом и решает, что нужно как-то объяснить Корнелию разницу в их теперешних взаимоотношениях.

- Я думаю, вы и сами понимаете, что вам теперь придется заниматься куда более серьезным делом, чем торговля иконками, - строгим голосом произносит он. - Значит, с шуточками и... как это по-русски? Ах да, с ваньковаляйством надо кончать. Дело очень серьезное. Поэтому я должен устроить вам маленький экзамен, мистер Корнелий, чтобы точно знать, какова будет цена вашей информации о работе профессора Кречетова.

Он просит у Каина лист чистой бумаги, достает свой паркер и крупно пишет:

Е = mc2.

Корнелий усмехается.

- Вы хотите сказать, - без улыбки произносит Диббль, - что это знают у вас даже дети?

- Да, мистер Диббль. Дети среднего школьного возраста.

- А это? - снова пишет Диббль на бумаге:

2 +2 =3,975.

- Это пример синтеза ядер и дефекта массы. И тоже из курса средней школы.

- Я могу написать и такую формулу, прочесть которую не поможет вам даже кандидатская степень, - заметно сердится Диббль, - У меня ведь honoris causa...

- Простите, пожалуйста, господин доктор, - теперь уже серьезным тоном извиняется Корнелий, - но не продолжайте вашего экзамена. Скажите лучше прямо, что я должен знать для выполнения вашего задания?

- Мне нужно знать, сумеете ли вы разобраться в некоторых бумагах, которые могут попасть вам на глаза. Понять, что в них такое. Хотелось поэтому, чтобы вы могли распознавать некоторые физические константы...

- Все ясно, мистер Диббль. Чтобы у вас отпали всякие сомнения на этот счет, я напишу вам сейчас одну формулу, которая лучше всяких слов должна свидетельствовать о моей эрудиции.

И он небрежно пишет знаки какой-то формулы.

- О! - восхищенно восклицает Диббль. - Это же знаменитое гравитационное уравнение Эйнштейна!

- Да, мистер Диббль, - скромно подтверждает Корнелий. - Вот тут у меня тензор Риччи, построенный из кристоффелей и их производных. А вот это тензор плотности энергии - импульса - натяжения.

- Так какого же вы черта с такими знаниями занимаетесь мелким жульничеством? - поражается Диббль. - Торгуете иконками? Нет, в Советском Союзе, видно, просто некуда девать ученых парней, если они вынуждены с такими знаниями промышлять мелким бизнесом. Но мы это учтем и при расчете с вами повысим вашу ставку. Слушайте теперь внимательно, что нам хотелось бы узнать у профессора физики Леонида Александровича Кречетова.