Николай Томан - В созвездии трапеции

- Надеюсь, вы понимаете. Маша, как нелегко мне было выслушать приговор врачей... Да и сейчас... Может быть, не нужно было их слушать, а последовать примеру Раисы Немчинской. Она, как вы знаете, упала во время репетиции. В результате осколочный перелом локтевого сустава и три перелома таза. А потом восемь месяцев больницы и вполне обоснованные сомнения врачей в возможности возвращения ее к прежней профессии. И все-таки она вернулась в цирк и стала одной из лучших воздушных гимнасток. А я не смогла... Не хватило силы воли. Никогда себе этого не прощу...

- Но в цирк вы все-таки вернулись, а вот мои мальчики хотят уйти...

- Быть этого не может! Они же отличные артисты, с чего это вдруг взбрела им в голову такая мысль? Да они просто шутят.

- Нет, не шутят, - печально качает головой Маша. - Это серьезно. Они и мне этого пока еще не говорили, но я знаю уйдут... Из-за меня только и работают пока, понимают, что без них развалится наш номер. А я без цирка просто не могу... Это они хорошо знают, потому и не решаются сказать мне о своем уходе.

- Ну что вы так разволновались, Машенька? - кладет руку на плечо девушки Ирина Михайловна. - Они же очень любят вас. И потом, зачем им уходить? Они хорошие гимнасты, а другой профессии не имеют.

- Они хотят учиться, - немного успокоившись, объясняет Маша. - Давно уже готовятся к этому. Как только я засну, сразу же за учебники и все шепчутся, проверяя знания друга друга. А я не сплю, притворяюсь только, почти все их,разговоры слышу. В университет они хотят, и непременно на физико-математический.

- Господи, - вздыхает Ирина Михайловна, - просто с ума все мальчишки посходили из-за этой физики! Но ничего, пусть еще попробуют сначала сдать - знаете, какие конкурсы на эти факультеты?

- Они сдадут, - убежденно произносит Маша. - Я их знаю. Ах, если бы они с таким же рвением готовили наш новый номер, как готовятся к экзаменам в университет!

- Не печальтесь, Машенька, мы непременно что-нибудь придумаем, - ласково успокаивает ее Ирина Михайловна. - Постараемся чем-нибудь отвлечь их от физики.

- Ох, едва ли! Вы еще не знаете, что такое физика.

- Я-то не знаю! - смеется Ирина Михайловна. - Да у меня муж доктор физико-математических и сын почти кандидат тех же наук. Мало того - отец готовит новый номер с кибернетическим партнером.

Илья вот уже несколько дней ищет подходящего момента, чтобы с глазу на глаз поговорить с отцом, а когда наконец собирается начать такой разговор, неожиданно приходит дед с каким-то долговязым рыжеволосым парнем.

- Андрей Петрович, Илюша, познакомьтесь, пожалуйста. Это наш цирковой художник Юрий Елецкий.

Парень смущенно протягивает огромную руку и басит, заметно окая:

- Какой там художник - просто маляр. Малюю примитивные цирковые плакаты.

- Ну ладно, Юра, нечего кокетничать, - сердится на него Михаил Богданович. - Вы же знаете, что талантливы, ну и не напрашивайтесь на комплименты.

Елецкий краснеет и все больше теряется перед незнакомыми людьми, которых он считает к тому же знаменитыми физиками.

- Не слушайте вы, пожалуйста, Михаила Богдановича, наговаривает он на меня. Какой я талант? Митро Холло уверяет, что от моей живописи разит нафталином, а сам я - гибрид заурядного средневекового живописца с современным фотографом.

Андрей Петрович удивленно переглядывается с Ильей, ничего не понимая, а Михаил Богданович поясняет:

- К нам ходит творить абстрактную живопись еще один художник - Митрофан Холопов, подписывающий свои шедевры - Митро Холло. А славится этот Холло среди молодых художников не столько мастерством, сколько теоретическим обоснованием абстракционизма в живописи. Я-то лично просто авантюристом его считаю, а вот он, - сердито кивает Михаил Богданович на Елецкого, - робеет перед ним, стесняется почему-то своей реалистической манеры.

- Зачем же робеть? - возражает Юрий. - Робеть мы перед ним не робеем, но в споре он нас сильнее, потому что мы его Репиным, а он нас Эйнштейном.

Андрей Петрович, все еще не понимая, с какой целью привел Михаил Богданович этого парня, ссылается на неотложные дела и уходит в свой кабинет. А заинтригованный Илья с любопытством присматривается к Елецкому.

- А мы вот что давайте сделаем - чаю выпьем, - неожиданно предлагает он. - Или вы что-нибудь более крепкое предпочитаете? - вскидывает он глаза на молодого художника.

- Да нет, зачем же более крепкое, - смущенно басит художник. - Чай - это самое подходящее для меня. Я волжанин, люблю чай.

- Ну так мы тогда это в один миг! Ты займи чем-нибудь гостя, дедушка, а я все сейчас организую.