Вадим Охотников - Дороги вглубь

— Какие безобразия?

— Разные, говорю… Вот поработаете — увидите сами. Что ни шаг, то непорядок. То же самое касается и опытных работ. Все мудрят, мудрят! А в конечном итоге получается много неувязок, недоговоренностей…

— Позвольте, а как же на это смотрит директор?

Услышав слово «директор», Горшков сразу спохватился и, извиняясь, удалился из комнаты своей немного неуклюжей походкой.

Спустя некоторое время Крымов не спеша направился в Научно-исследовательский институт, где ему предстояло увидеть директора Константина Григорьевича Гремякина. Он прошел через проходную будку и очутился в парке. Широкая песчаная аллея вела к большому двухэтажному зданию.

В приемной Крымова приветливо встретила пожилая женщина с пышными седеющими волосами, секретарь директора.

— Нина Леонтьевна, — проговорила она, здороваясь.

Крымов уселся в кожаное кресло и принялся ждать.

Вдруг из кабинета директора послышался шум резко отодвигаемого стула и даже, как показалось Крымову, удары кулака по столу.

— Что там такое? — тревожно спросил он, кивая головой на массивную дверь, обитую черной клеенкой. — Директор сегодня, кажется, не в духе?

На лице секретаря директора появилось строгое выражение, говорившее о легком недоумении.

— Почему не в духе? Наоборот! Разве вы не слышите, как он бодро разговаривает?

— Слышу, — подтвердил Олег Николаевич. — Однако…

Но в это время дверь бесшумно распахнулась и на пороге появился Горшков. Крымов, к своему удивлению, заметил, что вид его нисколько не напоминает вид человека, которому только что пришлось пережить неприятность.

— Вот, — сказал Горшков, обращаясь к секретарю директора, — Константин Григорьевич просил передать вам для приказа. Тут благодарность за досрочное выполнение сборки по узлу Д-35.

— Ну что ж… поздравляю вас, Пантелеймон Евсеевич! — ответила Нина Леонтьевна, внимательно разглядывая врученную ей бумажку.

— А чего тут поздравлять, — проговорил тот. — Дело самое обычное… Если бы не безобразие с подачей деталей, то наряд был бы выполнен еще быстрее.

— Заходите, товарищ, — предложила Нина Леонтьевна, обращаясь к Крымову.

Олег Николаевич переступил порог и очутился в просторном кабинете, отделанном под мореный дуб.

Из-за стола, стоявшего в углу, порывисто поднялся человек с упрямым и энергичным выражением лица.

— Наконец-то прибыли! Очень хорошо! Здравствуйте… — радостно заговорил он, протягивая через стол руку. — Завтракали? Нет? Как же так! Садитесь, садитесь… Почему не позвонили со станции насчёт машины? Что же это такое, я вас спрашиваю!

— Тут очень близко… — начал оправдываться Крымов, но директор перебил его:

— Излишняя скромность. Совершенно излишняя! Олег Николаевич, вы прибыли вовремя. Если бы вы знали, что мы тут затеваем! Люди нужны, люди и еще раз люди…

Гремякин вышел из-за стола и продолжал говорить, быстро расхаживая по кабинету. «Ну и темперамент!» — мелькнуло в голове у Крымова.

— Нам нужны инициативные инженеры, — директор на минуту остановился. Перед нами непочатый край работы! Вы понимаете, как важна для нашей страны широкая и эффективная геологическая разведка!

— У меня, Константин Григорьевич, есть одно предложение… Проект новой геологической машины, — удалось, наконец, вставить слово растерявшемуся Крымову.

— Один проект? — строго спросил Гремякин.

— Один…

— Почему один? Мало!

— Пока один…

На смуглом лице директора появилась улыбка.

— Я пошутил, — начал он, — это хорошо, что один. А то бывают люди, у которых в голове тысяча проектов и предложений, за все хватаются и ничего не доводят до конца. Вы меня понимаете? Целеустремленность прежде всего! Занимайся одним делом! Не разбрасывайся! Сделал одно дело, довел его до конца — принимайся за другое.

— Я только так и представляю свою работу! Целеустремленность действительно прежде всего, — проговорил Крымов.

— Превосходно! А теперь я хочу выслушать вас. Расскажите подробно о себе и о своем проекте.

С этими словами Константин Григорьевич сел к столу и, откинувшись на спинку кресла, приготовился слушать.

Крымов собрался с мыслями и принялся излагать их как можно более сжато. Ему казалось, что директор вот-вот перебьет его и снова польется безудержная темпераментная речь. Но опасения его оказались напрасными. Гремякин хотя и делал резкие движения, то хватаясь за карандаш, то передвигая лежащие на столе бумаги, но не перебивал своего собеседника.