Ник Саган - Лабиринты рая

— Хорошо, давай рассмотрим альтернативу, — вмешался папа. — Какой-то злоумышленник сломал один-единственный подавитель выбросов в надежде, что, возможно, — заметь, всего лишь «возможно», — в какой-то момент в будущем разразится гроза, и все для того только, чтобы причинить тебе некоторые неудобства? Какая версия звучит убедительнее?

— Почему «в какой-то момент»? — возразил я. — Они вполне могли посмотреть прогноз погоды.

Но я и сам понимал, что аргумент слаб.

Бритва Оккама свидетельствует, что самое простое объяснение обычно правильно.

«Может, и так, — подумал я, — но бывает, что находишь бритву в яблоке».

Эллисон развел руками, как будто желая сказать, что он ничего не прячет.

— Подростковый возраст — трудный период жизни, — заключил он, — особенно для мальчиков. В твоем теле носятся молодые гормоны, тестостероны отравляют ум, ничего удивительного, что время от времени тебе кажется, будто кто-то тебя преследует. Это вполне естественно. Но ты должен понять, что здесь ты среди друзей.

— Я среди друзей, — повторил я.

— Безусловно, ты — находка для нашей школы. Все тебя любят.

— А ваш злобный двойник? — спросил я.

— А что? — любезно улыбнулся он.

Я имел в виду Маэстро. Один мог быть человеком, а второй — просто байтами, но оба они выглядели одинаково. Персонажи ГВР часто моделируются с живых людей, видимо, программистов вдохновил на создание Маэстро доктор Эллисон, тембр голоса, даже его необычная жестикуляция. Только личности были разными. В какой-то степени.

— Он меня ненавидит.

— Вот уж сомневаюсь, а если это и так, какая разница. Он всего лишь реактивная обучающая программа, созданная для удовлетворения индивидуальных потребностей всех студентов. Его «эмоции» в кавычках не имеют никакого значения. Его программа не позволяет ему принимать их в расчет.

— Он постоянно противодействует мне.

— Он дает тебе стимул, — возразил Эллисон. Вот ведь гад.

— Никому не дано избегнуть трудностей, — добавила мама.

— Я все понимаю, прекрасно понимаю, но он уничтожил мое окружение, он переструктурирует мое время. Мне становится нехорошо всякий раз, когда я его вижу. Мне не важно, насколько он реален, все равно он просто программа. Я хочу нормального учителя, из костей и мяса. Господи, неужели я слишком многого хочу?

— Это неэффективно, — отметил папа, поднимая голос до моего уровня. — Когда я был в твоем возрасте, я бы пошел на преступление, чтобы получить такую обучающую программу, как у тебя. Ты хоть представляешь, какой это высокий уровень?

— Слишком много ГВР, — разозлился я. — Слишком много, слишком быстро. У меня в голове мешанина.

— Габриель, тебе осталось совсем недолго до выпуска, — утешала меня мама. — Нужно пройти до конца.

Я посмотрел Эллисону в глаза.

— А почему вы не можете учить меня?

— Я больше не преподаю, — извинился директор. — Я предпочитаю быть административной единицей. — Он помолчал, изучая меня. — Знаешь, что я сделаю? Ты явно расстроен. Я облегчу твое расписание. Я верну тебе твое окружение. А еще я сделаю так, чтобы Маэстро некоторое время не попадался тебе на глаза. Ну как, доволен?

— А что взамен?

— Просто пообещай, что будешь учиться, старательно учиться. В конце недели мы посмотрим, как пойдут дела, и будем решать дальше.

— Разумно, — согласился я.

На этом закончился консилиум.

Прощание было нарушено телефонным вызовом.

— Атланта, — объявил папа, надевая наушники для лучшего приема.

Атланта это ЦКЗ (центр контроля заболеваний), значит, все остальные дела должны подождать. Он вышел из помещения и начал прием. Мы с мамой остались вдвоем.

Я скучал по ней.

— Тебе нравится эта школа, — начал я.

— А почему она не может мне нравиться? Маленькие классы. Индивидуальный подход. Ты учишься в своем темпе, но при этом от тебя требуют результатов.

— Непрерывно, — подтвердил я.

— Хватит тебе жаловаться, — уговаривала она. — Эта школа — идеальная песочница. Ты можешь создавать абсолютно все, что заблагорассудится. Именно такими должны быть школы. — Она улыбнулась и продолжила тише: — Плата за обучение здесь немаленькая, так что постарайся получить удовольствие.

— Похоже, мне повезло со школой, — соврал я, отвечая на ее улыбку. Я помолчал. — Иногда мне кажется, что все дело в удобстве. Понимаешь? Я учусь в этом интернате, потому что вы не хотите, чтобы вас беспокоили. Вы заняты. Заняты собой.

— Ну что ты, милый, это неправда. — Насупленные брови выдавали беспокойство.