Иван Тропов - Крысолов

– Подожди меня минут пять, ладно? – попросил Стас. Чистюля неопределенно пожал плечами. Он тоже рассматривал арки и шпили “Северного”.

– А что будет означать, если ты не вернешься? Что ваша милость изволили вляпаться в еще одну неприятность?

– Что наша милость сволочь и не пришла сказать спасибо, – ответил Стас.

– Ладно. Валяй. Жду пятнадцать минут.

Внутри отель тоже был готическим – никаких металлических трубок, никаких зеркальных поверхностей, никаких светоизлучающих потолков. Ничего модернового. Карминные ковровые дорожки, массивные панели из мореного дуба, тяжеловесные медные люстры, подернутые зеленоватой патиной.

И тишина…

Кажется, шестой. Да, вон бронзовая табличка и шестерка готическим шрифтом. Стас повернул от широкой спирали лестницы – интересно, падал ли кто-то в этот колодец посередине? так и притягивает взгляд, так и тянет заглянуть, свесившись туда… – и вышел в темноватый ко­ридор.

А может быть, там вовсе и не чемоданчик с драконьими шкурками?

Благодарность – это опять человеческие сопли. Но если у Серого никаких человеческих соплей нет? А только одна холодная логика?

Что нам подсказывает логика?

Что загнанных лошадей пристреливают. Отработал свое – и отправляйся с миром мять небесный пух. Зачем оставлять язык, который может наговорить много интересного? Нет человека – нет проблемы…

Вот и шестьсот пятый. Стас остановился, достал мобильный. Подкинул в руке… Может, это уже не столько телефон – сколько взрыватель? Что может быть надежнее того, когда жертва сама заявляет взрывчатке о своем прибытии и точной дистанции?..

Стас нахмурился и оглянулся. Кажется, откуда-то доносилась музыка – далекая, древняя, но чертовски знакомая. И цепляющая что-то внутри. Может быть, самая любимая из всех древних мелодий…

Слов не различить, слишком тихо, но подсознание достраивало обрывки мелодии, вырывало слова из памяти.

И почему-то всплыло лицо Марго.

Марго… Не такая уж она и девчонка.

Что, вообще, такое – этот возраст? Что он дает? Опыт?..

Ну, с опытом-то, кажется, только что разобрались, нет? Опытный дрессировщик, называется. А самого… Как новорожденного котенка с разъезжающимися лапами обвели вокруг пальца… И кто – кто, главное!

Ну Серый ладно. Черт с ним, мозгляком. Он для того и был сконструирован, чтобы размышлять категориями мелких пакостей и просчитывать все на десяток ходов впе­ред. Офицер разведки, блин…

Но не заметить, что Роммель слушался на самом деле не тебя, а его?! Это же надо быть последним…

Ладно, теперь-то что. Теперь это уже не имеет значения. Раньше надо было смотреть, а не глазами хлопать. А теперь… Взрослая Марго или не взрослая – это тоже не имеет никакого значения. Теперь.

После того что случилось на новой ферме, это уже не важно. Теперь к Марго не то что на расстояние невооруженного взгляда не подобраться – теперь ее даже не найти.

Хотя Граф держал масть в Пензе, держал крепко и все областные гэбэшники жевали его драконьи шкурки, но все-таки, все-таки. Всему есть пределы. Едва ли две сотни разбежавшихся тварей, запрещенных всеми конвенциями, легко сойдут ему с рук…

Так что без разницы, взрослая она или нет. Все равно ее теперь нет и не будет. Только и осталось тебе, Крысолов, что распахивать окна и кричать в небо. Белесое и равнодушное, как простокваша…

Стас вздохнул, сбросил оцепенение и дернул дверь – будь что будет!

Дверь легко распахнулась – была лишь прикрыта, язычок замка не держал ее. Стас шагнул внутрь…

И замер в проходе.

Музыка, последние аккорды, сладостные и печальные, как порывы ветра осенним закатом, шли отсюда. А на темно-коричневом диване, закинув ногу на ногу, сидела Марго.

На ее лице вспыхнула улыбка. Сначала просто радостная. Затем Марго чуть нахмурилась, и улыбка стала подозрительной. Словно и радоваться хочется – все к этому располагает! – но и опасение гложет, что этот праздник не твой, что вкралась какая-то ошибка и сейчас тебя погонят отсюда поганой метлой…

– Что ты на меня смотришь, будто привидение увидел? Стас прикрыл дверь в коридор. Не привидение, конечно, но…

– Нет, это даже забавно, – сказала Марго. – Можно подумать, будто это не ты сам меня сюда пригласил. Если ты сейчас скажешь, что то письмо, зашифрованное твоей личной подписью, было на самом деле не твое…

Письмо? Опять письмо? Зар-раза шерстяная! Бог из пробирки, блин…